Воля Императрицы

Он остановился, но не обернулся к ней.

— Это действительно приятно. Я знаю, — сказала она ему.

Он кивнул, и оставил их в саду одних.

Когда он ушёл, Амброс посмотрел на Браяра, Даджу и Сэндри:

— Эта ваша подруга очень упорная, — с уважением сказал он, кивая в сторону Трис.

— О, все три девчонки такие, — небрежно бросил Браяр. — Иногда приходится швырять в них кирпичом, чтобы привлечь их внимание. Думаю, они это унаследовали от своих матерей.

— Мне тут подумалось, что можно быть слишком упорным, — заметила Даджа, бросая взгляд на Сэндри. — Упорным до такой степени, что мы несправедливо поступаем с нашими людьми, потому что настаиваем на том, чтобы видеть всё только с одной стороны.

— Упорствовать в том, что нечто хорошее для тебя — это добро, — протянула Трис.

Сэндри нахмурилась, зная, что они пытались ей что-то сказать.

— Тихо. Вы нарушаете ход моих мыслей, — уведомила она их, клюя пирог с ягодами.

— Маловато мыслей, — проворчал Браяр.

Служанка вернулась с едой для Трис, а Амброс откланялся, чтобы пойти закупить припасов для своей поездки обратно домой поутру. Поев, Сэндри взяла свои пяльцы. Что-то продолжало её беспокоить. Вышивание обычно помогало ей прояснить свои мысли, но в тот день это было не так. Она отрезала нитку одного цвета. Чайм сидела в её корзинке, протягивая ей следующий цвет, который был ей нужен, когда Сэндри осознала, что Браяр, Трис и Даджа смотрят на неё.

— Что? — спросила она.

Браяр беззвучно насвистывал. Трис барабанила пальцем по столу. Даджа подпёрла голову своей покрытой латунью рукой, и спокойно наблюдала за Сэндри.

— «Что?!» — потребовала Сэндри.

— «Может ты добилась желаемого, но императрица по-прежнему получит большую часть того, что желает она», — сказала ей Даджа. — «Она может облагать Амброса налогами, пока он не попросит у тебя помощи, и тебе придётся вернуться, либо бросить его в беде. А когда ты вернёшься, всё начнётся сначала…»

— «Только теперь они знают, на что мы способны, и они будут готовы», — прервал её Браяр. — «У них будет наготове больше великих магов».

— «И женщинам Ландрэга не к кому будет обратиться», — добавила Трис. — «Если только Амброс не прибегнет к этому очень затратному двойному занесению, которое ты придумала, где он будет платить дважды, чтобы зачислить женщин как твоими, так и его подданными. У него по-прежнему не будет мест в ассамблее, чтобы влиять на других дворян и голосовать против новых налогов. Ты видела, как она с ним обращалась. Она ведёт себя так, будто он — всего лишь управляющий, и это так. Вся власть — у тебя».

Сэндри уставилась на них:

— Прекратите меня пилить, — огрызнулась она. — Это не ваша история. Это не ваша семья.

— «Нет», — сказала Даджа. — «Но это — его семья. И, если честно, он вложил в неё больше труда, чем ты».

— «Есть только один способ позаботиться о том, чтобы Берэнин не выиграла ничего», — сказал Браяр. — «После всего того, через что ты нас тут провела, тебе следует проявить достаточно порядочности и признать это».

— «Они мои», — возразила Сэндри, хотя чувствовала, что эта ремарка была водянистой и затасканной.

— «Насколько богаче, чем «отвратительно богата», ты хочешь быть?» — спросил Браяр.

— «Иногда ты должна своим людям немного меньше гордости и немного больше уважения», — добавила Даджа.

— Я отказываюсь слушать! — воскликнула Сэндри.

Она бросила пяльцы в корзинку, забыв о том, что там сидела Чайм. Когда её уход был нарушен несчастным скрипом драконицы, она вытащила Чайм и поставила её на стол.

— Я иду гулять!

Она потопала прочь с постоялого двора, сопровождаемая лишь собственными неприятными мыслями. Она вернулась, когда все остальные ужинали в общей зале, и поела одна в комнате, где она спала с Гудруни и детьми. Когда они поднялись, чтобы поспать, Сэндри сняла себе отдельную комнату, где она могла шить — и думать — в одиночестве.

Поздно той же ночью Браяр, Трис и Даджа были резко разбужены беззвучным зовом Сэндри.

— «Не позволяйте Амбросу уехать утром», — приказала она. — «Довольны?»

Она не хотела слышать их ответ, но отрезала их и пошла спать.

Удержать Амброса там всё утро было непросто. Он был твёрдо намерен уехать. Он бы и уехал, но его конь потерял подкову. На то, чтобы найти кузнеца, у которого ещё не было очереди подобной работы неделю длиной, и который мог бы подковать коня, потребовалось всё утро, особенно учитывая то, что Амброс на каждом шагу спотыкался о Браяра, Трис, Даджу, Жэгорза и Гудруни. Единственным человеком, о которого он не спотыкался, была Сэндри. Она почему-то отсутствовала.

Когда конь был подкован, было уже так поздно, что Амброс отложил отъезд до утра. Он сел играть с Даджей в шашки. Они почти закончили партию, когда вернулась Сэндри. С собой она привела дрожавшую женщину в сером платье юриста.

— Кузен, могу я с тобой поговорить? — спросила Сэндри.

Она указала на одну из закрытых комнат на постоялом дворе.