Воля Императрицы

Спешивший мимо них лакей услышал это. Он приостановился, затем подошёл к ним:

— Это ещё не всё, Леди Ризу, — тихо сказал он. — Только что пришли вести: дядя Бидиса Финлака, Винэйн Ноталос, только что был арестован Кэнайлом Щилдсманом и командой маголовов. Без судебных бумаг, только лишь имперскому приказу.

— Кто-нибудь знает, почему? — спросила Ризу.

— Только то, что обвинение — государственная измена, — прошептал лакей. Он поклонился, и поспешил прочь.

— Должно быть серьёзно, — пробормотала Ризу. — Арестовать главу Сообщества Магов всей империи? Да, должно быть действительно государственная измена. — Они с Даджей поспешили в покои Сэндри.

Гудруни впустила их, но на столе не было трапезы.

— Что происходит? — поинтересовалась Даджа. — Где Браяр и Трис?

На миг Гудруни приняла ошарашенный вид.

— Вы не знаете? О, боги… вам нужно спросить миледи. Она в своей спальне, если вы пройдёте за мной.

Они послушались, и нашли Сэндри за упаковкой одежды. На полу стояли открытые дорожные сундуки.

— Сэндри? — спросила озадаченная Даджа. — По-моему, ты начала ковать без меня.

Сэндри подняла взгляд. Её лицо под золотистым весенним загаром побледнело; её голубые глаза пылали.

— Спроси у неё, — хриплым голосом ответила она, мотнув головой в сторону Ризу, стоявшей у Даджи за спиной. — Или вы двое были так увлечены друг другом, что никто из вас ничего ещё не услышал? Сейчас об этом должен знать уже весь дворец.

Даджа вздохнула:

— Если бы она знала, стали бы мы разговаривать с тобой? — рассудительно осведомилась она. — Где ты была прошлой ночью? Ты даже не пришла поздороваться с нами. А теперь по дворцу гуляет рассказ о том, что Фина арестовали. — Она говорила, не повышая голоса. Ей было знакомо это выражение лица Сэндри, хотя сама она лицезрела его лишь несколько раз. Что бы ни привело Сэндри к её точке кипения, с ней нужно было обращаться осторожно, иначе она взорвётся.

Сэндри кинула прозрачное платье на кровать.

— Прошлой ночью Фин упаковал меня в ящик для пересылки. Упаковал меня как, как капусту, только для удержания капусты от плохого поведения не нужны расплетающие заклятья. Я заработала это, — она потёрла своё горло, — когда кричала кому угодно, прося выпустить меня. Она его арестовала? Я думала, она восхитится его дерзостью. Он сам определённо так думал, иначе даже не посмел бы попытаться.

— Только не в её дворце! — воскликнула шокированная Ризу. — Только не когда здесь так много женщин, ищущих безопасности в её стенах. Сэндри, как ты можешь такое говорить?

— Потому что Фин похитил меня в пределах этих проклятых стен! — воскликнула Сэндри. Она повернулась к Дадже: — Я пыталась позвать тебя на помощь, но ты была занята. — Голос Сэндри приобрёл жестокий оттенок, ударивший Даджу подобно кнуту. — К счастью, есть другие, кто не закрывается от меня в своей новой жизни.

— Это нечестно, — ответила Даджа, у неё защипало в глазах.

— Нечестно? — потребовала Сэндри, обхватив себя руками за талию. Из её глаз на брошенное платье закапали слёзы. — Может и нет, но тем не менее, это правда. Что ж, я не останусь в этой клетке-переростке ни на одну лишнюю ночь. Я не останусь в этой стране, в этом прогнившем гадючнике каков, ни неделей больше. Сегодня мы возвращаемся в Дом Ландрэг. Мы с Браяром и Трис возвращаемся в Эмелан сразу, как только уложим вещи. Ты — поступай как хочешь. — Она посмотрела на Ризу, та отвела взгляд. — Ты можешь поехать с нами, Даджа, и мы будем рады любому, кто решит тебя сопровождать, но тебе нужно решать поскорее. — Она вытерла глаза рукавом. — Ты всегда будешь моей сестрой-саати, — добавила она более мягким тоном. — Тебе всегда будут рады в моём доме, куда бы ни занесли нас торговые ветры. Но помни: им всё равно, предпочитаешь ты женщин или мужчин, если они смогут тебя отделить и заставят тебя подписать брачный контракт, написанный так, чтобы укротить мага. — Она зыркнула на Ризу. — И поскольку ты иностранка, Даджа, то, я полагаю, что у тебя даже нет сюзерена, которому ты могла бы пожаловаться. Ты останешься в западне до конца своих дней.

Даджа услышала, как хлопнула дверь. Ризу покинула комнату.

— Она не знала, — сказала Даджа, защищая свою возлюбленную. — Тебе не нужно было быть такой противной.

— Значит, позже я попрошу прощения, — ответила Сэндри. — Если она поедет.

— Конечно же она поедет. Полагаю, она будет целую вечность паковать вещи, — прошептала Даджа, надеясь, что произнесённое вслух станет правдой. — Она посмотрела на Сэндри: — Так ты скажешь мне, пожалуйста, что произошло? — спросила она, сняв стопку сложенных платков с кресла, чтобы сесть. — И не надо больше меня оскорблять, Сэндри. То, что я влюбилось, не означает, что я стала наморнкой.

* * *