Воля Императрицы

Час спустя Даджа медленно шла в комнаты Ризу. Она чувствовала себя так, будто состарилась на сотню лет. Всё изящество вокруг неё внезапно стало казаться маской, за которой скрывался какой-то жестокий зверь. Она невольно поглядывала на каждого проходившего мимо неё мужчину, спрашивая себя, похищал ли он когда-либо женщину — и похитит ли, представься ему такая возможность. Неужели все мужчины были такими?

«Нет», — твёрдо сказала она себе. «Только не Браяр. Или Фростпайн. Или Нико, наставник Трис, или наш временный наставник Крэйн, или Герцог Ведрис, или Посвящённый Горс, храмовый повар». Она сомневалась также, что Амброс и Жэгорз вынашивали такие мысли. «Нет, Даджа, не глупи. Ты знаешь полно мужчин, которые ни за что не подумали бы прибегнуть к такой подлой уловке».

«Но здесь, ну, я не могу удивляться Фину. Он всегда напоминал мне коня, рвущегося из узды. Некоторые другие, с кем я познакомилась, могут сделать то же самое, если бы они осмелились похитить мага. Но они не сделают этого во дворце, страшась императрицы. Хотя Фин почему-то думал, что она может закрыть на это глаза, если ему это удастся. Разве можно сыскать идиота большего, чем мужчина, верящий в ложь, которую сам себе говорит?»

«Кэн мог бы попытаться совершить такое похищение. Он бы добился успеха, но я не думаю, что мне нужно беспокоиться, потому что он явно влюблён в Берэнин. Джак, может быть? Нет, глубоко внутри Джак слишком добросердечен. Ну что за куча золы этот двор, и по большей части состоит из шлака. Думаю, Ризу слишком близка к императрице, так что ей никогда не приходилось оглядываться через плечо, высматривая похитителей».

Сердце забилось у неё в груди. «Оно пытается затопить этот вопрос, пришедший мне на ум. Я думала, что у меня будет всё лето, чтобы поработать над ней, прежде чем придётся спросить. Я думала, что за это время мы сможем построить что-то крепкое, в то время как сейчас у нас всё так ново. Хотела бы я, чтобы у нас было больше времени, чтобы сплавиться вместе!»

«Желания — игрушки, которыми забавляется твой разум, пока пираты подкрадываются сзади». Это была одна из любимых поговорок тёти Хулуэ́йме — призрачные слова тётки, уже семь лет как мёртвой.

Даджа покачала головой, чтобы прочистить её. «Тётя Хулуэйме мне никогда не нравилась», — подумала она, стучась в дверь Ризу.

— Открыто, — позвала её возлюбленная.

Даджа прикусила губу, и вошла в комнату Ризу.

Будучи Госпожой Гардероба, Ризу имела две маленькие комнаты, отведённые для тех, кто состоял на службе у императрицы. «Только имперским гостям дают достаточно места, чтобы дышать свободно», — пошутила она про десять с лишним ночей, которые провела у Даджи в покоях. Теперь же Ризу сидела за столом в углу гостиной, и что-то писала. Она подняла на Даджу взгляд, и попыталась поприветствовать её своей обычной лучезарной улыбкой. В результате её роскошные губы лишь задрожали.

Даджа заглянула в спальню. Та была аккуратно прибрана. Не было никаких признаков собирания вещей. Она зашла, и села на кровать, разглаживая складки на воздушном покрывале пальцами, дрожавшими не меньше, чем губы Ризу.

— Ты могла бы остаться. — Ризу подошла, встав в дверном проёме. — Останься здесь, со мной. Будь бриллиантом в имперской короне. Благодаря всей твоей работе с живым металлом ты заслужишь место среди великих магов. Я хочу, чтобы ты осталась. Мне нужно, чтобы ты осталась.

— Почему ты не хочешь поехать со мной? — спросила Даджа срывающимся голосом. Впервые в жизни она поняла все стихи о любви, всю страсть в описаниях поцелуев любимого и прикосновениях любимого. «Я всегда думала, что магия выжгла такого рода возбуждения у меня из вен», — думала она, проводя пальцем вдоль вышитой розы. «Я всегда думала, что именно поэтому поцелуи мальчиков вызывали у меня странные ощущения, а не потерю чувств, и почему руки мальчиков лишь заставляли меня отстраняться. Теперь я знаю, что просто не туда смотрела. Теперь я нашла кого-то, кто мне подходит, и это — она». — Как ты можешь относиться ко мне так — и не желать поехать со мной? — спросила она. — Ты разве не любишь меня?

— Люблю, — прошептала Ризу. — Ты сильная, и милая. Ты создаёшь прекрасные вещи, ты поёшь мне песни из далёких земель… я правда люблю тебя.

Даджа подняла взгляд, и увидела недосказанное в отведённом взгляде своей подруги, и в её побледневших губах.

— Но императрицу ты любишь больше.

— Не в том смысле, — возразила Ризу. — Не в постели. Я никогда не буду относиться к ней так. Но разве ты не видишь? Она — всё, что есть в Наморне светлого и прекрасного. Она спасла меня от замужества, которого я не хотела. Она подарила мне земли и собственный доход, чтобы мне не нужно было полагаться на мою семью — или подчиняться желаниям моей семьи касательно меня самой. — Ризу села рядом с Даджей, и взяла её покрытую металлом ладонь в свои собственные. — У меня есть власть в её дворце. Я являюсь частью чего-то великолепного. Она строит мосты, госпитали, библиотеки, дамбы, назови что угодно — она это построила, во славу империи. Как ты можешь не хотеть принадлежать всему этому?