Воля к смыслу

Однако здесь не хватает третьего понятия. Потому что, если мы хотим обрести видение человеческой реальности как таковой, во всех ее измерениях, мы должны пойти дальше необходимостей и возможностей и ввести — в дополнение к аспектам «Я обязан» и

«Я могу» общего феномена «Я есть» — то измерение, которое можно определить: «Я должен».

Что «Я должен» делать — это всякие раз реализовывать конкретный смысл, который предлагает мне каждая ситуация в моей жизни. Другими словами, в тот момент, в который мы подходим к реализации понятия «Я должен», мы дополняем субъективный аспект человеческого существования, бытия, его объективным дубликатом, смыслом.

Только после этого существующая тенденция акцентирования самореализации становится оправданной. Когда самореализацию делают самоцелью, тем, к чему стремятся прежде всего, она становится недостижимой. Человек в этом случае пытается получить напрямую то, что достигается только как побочный эффект. Потому что, насколько человек реализует конкретный смысл своего существования, настолько он реализует самого себя.

Сказанное ни в коей мере не противоречит теории самореализации Маслоу. Мне кажется, что он учитывает это, когда говорит, например, следующее: «Можно сказать, что мои субъекты более объективны во всех смыслах этого слова, чем обычные люди. Их внимание, скорее, сосредоточено на проблеме, чем на самих себе... сконцентрировано на внешних проблемах. Это могут быть цели, в отношении которых они свою ответственность, занятость или обязательства. Эти цели не являются индивидуальными или личными»[43].

Таким образом, Маслоу определенно согласится со мной, если я осмелюсь утверждать, что самореализация никогда не является ни главным стремлением ни (если посмотреть на ту же самую вещь не с точки зрения субъекта, а с более объективной точки зрения) конечным пунктом назначения человека, но, скорее, результатом, или побочным продуктом.

Таким образом, мы видим, что, когда говорят о человеческом «бытии в мире», нельзя отрицать, что при этом также присутствует «смысл в мире». Только когда мы полностью принимаем в расчет этот смысл, мы дополняем субъективный аспект человеческого существования его объективным коррелятом. Но это происходит не раньше, чем мы начинаем осознавать существование как бытие в поле напряжения между полюсом «я» и полюсом мира.

Никакое понимание мира не является адекватным, если его трактуют как простую проекцию самовыражения. К тому же, если реализация человеком смысла в мире и заключенных в нем благ представляет собой не более чем «вторичную рационализацию, сублимации и реактивные образования», то никто не сможет требовать от человека выполнения им своих обязательств. Естественно, такие псевдоценности вообще лишаются какой бы то ни было обязательности, если они понимаются просто как отражение процессов, которые объективно происходят в индивиде, или понимают их просто как проекцию и выражение внутренней структуры субъекта. В мире нужно видеть гораздо больше этого. Мы должны принимать в расчет объективность мира — только. она представляет собой действительный вызов субъекту. Как бы то ни было, недостаточно, если мы, воздерживаясь от трактовки мира и его объектов, включая их ценности, смыслы и их вызов нам, будем понимать их как простое самовыражение; мы должны остерегаться отношения к миру как к простому инструменту, служащему для достижения наших собственных целей, к орудию для удовлетворения инстинктивных влечений, для восстановления внутреннего равновесия, для установления гомеостаза, или как к средству для достижения самореализации. Это означало бы деградацию мира и новое разрушение объективного отношения человека к миру, «внутри» которого он находится. Осмелюсь сказать, что человек никогда, или, в норме, почти никогда не видит в партнерах, на которых рассчитывает, и в делах, которыми занимается, просто средства для достижения цели, иначе бы он не смог к ним нормально относиться, поскольку они стали бы просто орудиями для использования и, тем самым, потеряли бы всякую ценность, точнее, самоценность.

Когда мы говорим о смысле, мы, как бы то ни было, не можем не учитывать тот факт, что человек не реализует смысл своего существования одними только созидательными усилиями, общением, работой и любовью. Мы должны обратить внимание на то, что человеческая жизнь, кроме всего прочего, не обходится без трагических переживаний, без той, если можно так выразиться, «трагической триады», которая содержит изначальные атрибуты человеческого бытия: страдание, вину и смерть.