Воля павших

— Угощай, — лукаво сказала Бранка. Олег, поднатужившись, раздавил орех об орех, протянул девчонке очищенные ядрышки:

— Держи, я сейчас ещё расколю.

Здесь, как успел заметить Олег, эти орехи лопали, как в его мире — семечки. Где бы не собирались славяне на короткое время — обязательно оставляли после себя шелуху скорлупок.

Два рожка визгливо задудели какую-то странную ломаную мелодию, и на мгновенно расчистившуюся середину утоптанного круга вышел совершенно седой гигант с гладко выскобленным подбородком и могучими усами, которые, будучи заложенными за уши, спускались до плеч. На головной повязке у него были знаки Орлов. Расшитую кожаную безрукавку в юношески стройной талии стягивал широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, украшенной красными камнями, а ремни, стягивающие «сапоги», были сделаны из узорчатой, переливающейся всеми цветами радуги, кожи. Старик начал пританцовывать-приплясывать, то нагибаясь к земле, то выпрямляясь, то раскидывая руки, то идя вприсядку, то почти падая, то подскакивая… В наступившей почти полной тишине Олег услышал его сильный, но дурашливый голос, выкрикивавший:

— Ой, давайте, парни, драться,
Чем задумавшись ходить!
Я один сюда пришедши,
Вам слабо меня побить!

Почти тут же в круг вышли трое молодых мужиков — в разных повязках, но с одинаковыми длинными палками. Переглянулись — и напали. Одновременно и всерьёз.

Потом начался какой-то идиотизм… Один из нападавших грохнулся наземь; у второго из рук вылетела палка; третий сам её выпустил и зарылся носом… Старик, продолжая свой танец, завопил:

— Мой кистень — моя игрушка,
В чистом поле — за дружка!
Разлетайся, черепушка,
Басурманская башка!

Теперь Олег различил у него в руке выскользнувшую из рукава тусклую гирьку на тоненьком ремешке. Действовал ею старик обалденно, заставляя всех троих кувыркаться снова и снова. Из толпы выскочили ещё трое, бросились с такими же палками на помощь… Олег заметил, как из другого рукава старика серой тенью выскочил второй кистень — и к старому бойцу просто стало не подойти: его окружало сплошное серое сияние, издававшее низкий посвист:

— Хорошо тому живётся,
У кого стеклянный глаз!
Он не колется, не бьётся,
И сверкает, как алмаз!

— Это Яр Туроверыч, — с уважением и неприязнью, прозвучавшими в голосе одинаково отчётливо, сказал Йерикка. — Когда-то он убил одного из моих прадедов, тогдашнего князя племени… Яру было шестнадцать; он вызвал прадеда на поединок в полном вооружении, а сам вышел с одним кистенём. И убил одним ударом — перехлестнул ремень через щит, пробил шлем и голову… Такого бойца поискать, хоть и лет ему много.

Старый Яр подобрал оба кистеня и положил руку на плечо рослого парня — выскочив из толпы, тот с готовностью подставился и гордо посмотрел кругом. Вот тогда Олег и узнал в парне своего вчерашнего обидчика.

Юный Орёл тоже задержал взгляд на землянине. Скривив губы, что-то сказал старику, кивая на Олега.

— Так этот дуб его внук? — спокойно спросил Олег, уже зная, что сейчас будет и веселея от азарта. Йерикка, ничего не заподозрив, кивнул, но Бранка, обострённым женским чутьём что-то ощутив, взяла Олега за рукав:

— Не след…

— Погоди, — улыбнулся Олег и рассчитанно-негромко (но так, чтобы все слышали) сказал: — А я-то думал — кто он? А он подпоркой работает!

Шутка была так себе. Но Рыси готовно заржали. Мальчишка-Орёл вывернулся из-под руки старика:

— Мне?!

— Тебе, — кивнул Олег. — А перед тобой, Яр Туроверыч, извинюсь — не понял я. Тебе подпорка ни к чему — это ты сам его придерживаешь, чтоб ветром не повалило.

Мальчишка зарычал. Но старик, посмотрев на Олега с иронией и — нет, правда! — симпатией, сказал:

— Драться с моим внуком подбиваешься, чужой?

— Не чужой он! — крикнул кто-то из Рысей. — Местьник за нашего!

— Родич он, — поддержали другие, — по закону!

— То добро, — кивнул Яр. — Так что — драться похотел?

— А хоть бы и так, — Олег соскочил с телеги. — Посмотрим, так ли он ловок в лицо бить, как по уху исподтишка!

— Лжа это, дед! — возмущённо выкрикнул мальчишка. — Сам он за девчачью спину прыгнул! Сам так!

— Теперь не прыгну, — пообещал Олег. — Выходи… баклан.

Мальчишка сверкнул глазищами — синими, пронзительными, как самоцветы — и Олег понял, что бой будет не спортивным, нет… Но это только добавило азарта.

— На кулачках, одно ещё что? — старик отступил в сторону.

— На кулачках! — Орёл сбрасывал рубаху. Ещё раз зло посмотрел на Олега и подытожил: — До лежака!

— До лежака, — подтвердил Олег, расстёгивая ковбойку. Бросил её Гостимиру, но рубашку перехватила Бранка, и Олег улыбнулся ей, несколько раз ударил кулаками воздух, поменял стойку, провёл серию нырков и уклонов, разогревая мышцы…