Воля. Пятая тропа

— Мир его праху. На редкость душевный был человек. Стою сегодня здесь, и могу вспомнить о нем только хорошее… — пробился в сознание Келепена осколок чьей-то речи, заставив четырнадцатилетнего подростка вновь спастись в своих несвоевременных думах.

По традиции, мальчики из княжеских семей воспитывались в семьях обычных свободных общинников. Смысл такой школы в древности состоял в том, чтобы будущие сильные мира сего смогли прожить частичку жизни, которой живут их будущие подданные. Шатиман желая избавиться от всех помех его раздольной жизни, отослал сына в такую дыру, что видел его от силы раз в год. Иногда реже. Вдали от интриг и развлечений мальчик вырос, вопреки опасениям ассонов, неплохим человеком. Конечно же кровь брала свое — куда от нее денешься? Но, несмотря на сложный характер, все признавали его «хорошим парнем».

— … всегда готов был прийти на выручку… — эти славословия были намного неприятнее, чем прямые обвинения в адрес его отца. Келепен оглянулся.

Сестренки, наплакавшиеся накануне вдоволь, тихонько всхлипывали. С ними отец был ласков, дарил подарки, иногда бывало, даже находил время поиграть. Надо же, понимают, что больше никогда им не суждено бежать наперегонки навстречу отцу после долгой разлуки. Кто первый добежит того он и усадит впереди себя на пропахшего потом коня. Не будет теперь этого. Не будут они прижиматься к такому большому и сильному, надежному папе и дергать его за бородку. Как он бывало, в ответ на такие шалости делал страшные глаза и гонялся по всему дому за озорницами а, поймав, подбрасывал высоко вверх и переворачивал вниз головой. А они после безуспешных попыток вырваться клялись, что больше не будут. Недолго длилось их детство. Пока они всего не понимают. Пока только горе по любимому человеку всецело владеет ими.

Мать придавленная свалившимся на нее горем, сидела рядом с отсутствующим взглядом. Шатиман и ее не баловал вниманием, оставив ее наедине со своими проблемами. И раньше, будучи никем, кто она теперь? При жизни мужа у нее был хоть какой-то общественный статус и опора в жизни. Что ждет ее впереди, какое будущее уготовила ей судьба, как всегда безжалостно и без спроса распорядившись по своему усмотрению ее жизнью? Сухие глаза невидяще уставились в одну точку и застыли. Нужно быть сильной, чтобы поставить на ноги сына и двоих дочурок. Сын держится молодцом. Хоть и вырос не таким как отец, однако силен. Видна княжеская порода. Поднимется еще. Только бы не сгубили на взлете. А дочурки… Вот они солнышки рядышком. Еще не наплакались. Старшей, что на красавицу-бабушку похожа, тринадцать годков. Младшая в отца пошла. Ей только одиннадцать. Что с ними будет? Где теперь все те, что чуть ли не колыбели сватов засылали? Вот они, покойного на все лады хвалят. Их можно понять. Но как же девочек пристроить? Хотя… Неважно, что судьба имущества под сомнением. Есть у нас то, что не отнять. Княжеская кровь всегда в цене. Как много тех, кто жаждет влить в свой род древнюю и такую драгоценную кровь ассонских владык и исправить свои смешные родословные. Только бы пережить эти ближайшие, самые трудные времена. Ее чадам тоже надо быть сильными. Мать повернула голову к детям и посмотрела на них.

Два крыла одной птицы

В столовом помещении отдаленного сторожевого поста, расположенного на окраине Миллета, в полной тишине сидели девять человек. Беседа прервалась и мужчины, удобнее устроившись в глубоких кожаных креслах, погрузились в свои мысли.

Миллетцы осмысливали услышанное от Атаджока. Помимо Тебеда на встрече присутствовали Агач, Каиш, Койчу и Кемур.

Предыстория разгрома Таузера потрясла слушателей. Шатиман, не имея поддержки в Таузере, приблизил к себе пришлых людей. В большинстве своем это были ассоны, давно покинувшие родину и долгое время пропадавшие на чужбине. В попытках спасти расползающееся хозяйство он призвал на место своей правой руки одного из таких скитальцев, некоего Гир-Гира, настолько давно покинувшего отчизну, что его мало кто помнил. Этот ассон удачно женился на ксаурке из Оксама, после чего его дела пошли в гору. Вскоре ему удалось стать довольно влиятельным чиновником при ксаурском дворе.

Однако, по слухам, к старости его положение пошатнулось. Поэтому когда теплое местечко стало уползать к приближенному к стопам царя молодому сопернику, предложение Шатимана оказалось как нельзя более кстати.