Волк 8: Лихие 90-е

Пока мы осматривали всё и планировали, я хотел предложить Вишневским не продлевать договор с «Тигром», тем более, скоро истекал годовой контракт, но вот Гену и самых надёжных его людей я хотел нанять себе.

Они будут основой будущих вахтовых смен, усилю их другими бывшими ментами, кто у меня работал, и парнями из Чечни, тем более, собирался взять к себе ещё из Читы и области. Такие местную братву бояться не будут.

Можно было бы этот ЧОП и выкупить, но я опасался нарваться, потому что работали они с явными нарушениями. У них и оружейка была сделана так себе, никто её не проверял, и контингент с судимостями, купившие лицензии за взятку, и ещё можно было найти много всего. Ну а ментов переманю к себе и так, у меня выше зарплаты и лучше условия, пойдут ко мне без раздумий.

Единственное, что было жаль терять — десять пистолетов Макарова из их арсенала, которые они взяли в аренду до нового закона об оружии, но я сомневался, что их дадут легально передать нам. А нелегально опасно, учитывая, как за мной смотрит РУОП.

— А кто старший здесь будет? — спросил Женя уже вечером, когда мы собрались в общаге для отдыха.

— Руслан Ермаков, — сказал я. — У него в смене на комбинате уже всё отрепетировано, всё работает, хорошо получается. Вот после свадьбы и займётся. А в помощь ему Костю-мента отправим.

— А ты пойдёшь к Ермаку гулять на свадьбу? Он всех звал.

— Конечно, я ни одной не пропускаю, — я усмехнулся. — Как раз успеем.

* * *

Чита, областная психиатрическая больница

Мишаня снова воспользовался услугами знакомого санитара и пришёл на встречу с Эдиком. В этот раз он заметил вора в коридоре издалека, тот, одетый в потасканные больничные шмотки, куда-то направился, а следом за ним шли несколько местных обитателей.

— Он их строит, — с немного истеричным смешком сказал санитар. — Они в город выходят, возвращаются, и дань ему несут. Сигареты какие получше, пряники там.

— Крышует он их, — Миша усмехнулся.

— А то. Приходили тут бомжи разбираться и местные алкаши, зато как узнали, кто здесь лежит, сразу свинтили. Теперь психов в округе никто не трогает.

Санитар вышел привести его, и в кабинет, где Миша ждал босса, влетел Эдик. Он будто сильно постарел, морщин стало больше, руки тряслись.

— Лёша! — воскликнул он. — Забери меня отсюда!

— Ты чё, Эдик? — Мишаня удивился. — Ты же сам сюда решил… а, ты опять притворяешься? Да харэ, тут только я.

— Да невозможно здесь, — Эдик махнул рукой. — Хотят на меня повесить всякое, говорят такое…

Он что-то забубнил и сел на ободранную кушетку, глядя перед собой.

— Эдик, — зашептал Миша. — Я с Волком говорил по нашей теме. Он сказал, что как приедет, передаст Студенту про меня.

Эдик повернулся к нему и уставился, будто увидел впервые.

— С кем?

— Да харэ! По нашей теме, чтобы он со Студентом поговорил и…

— Ты главное, с Ромой мирно живи, — сказал Эдик и задумался, потом мотнул головой. — Ну это ты хорошо сделал, что сказал. Только, Мишаня, в руки себя возьми.

— Ты о чём?

— А чтобы ты не напортачил, — Эдик смотрел ему в глаза. — Из-за брата своего. Я уже почти всех убедил, что у меня маразм, что я вообще ничего не соображаю в последний год. Доктор — должник мой, всё как надо пишет, а следак — тупорылый, верит ему. Но ты не напортачь сам. Тогда Череп приказ отдал, чтобы твоим братом занялись, а сдал его Душман, лично в руки отдал, а не Студент. И всё! Хорош уже с этой историей, замириться надо, или хана тебе без меня, а потом и нам всем.

— Я знаю, — сквозь зубы сказал Миша. — И только потому, что я тебя уважаю, на это иду. Ты для меня очень много сделал, иначе я бы со Студентом даже говорить бы не стал. Слушай, ещё такой вопрос…

— Мы с твоим Колькой тогда на рыбалку ездили, — сказал Эдик, глядя в окно. Взгляд сразу стал каким-то мечтательным. — Ты только ему не говори, я тогда у него три рубля взял. Он их в Капитал Маркса положил, от отчима прятал, чтобы не пропил, а я их взял украдкой у него.

— Какой Колька? — удивился Миша. — Какие три рубля?

— Ну ты чё, — Эдик посмотрел на него. — Брат твой Колька, ты чё, забыл? Я когда на первую ходку ходил, он как раз откинулся. Ты ещё сопатый тогда был, Лёша.

— Не шути так. Как сказанёшь порой. У меня Пахой брата звали, а ты про какого-то Кольку.

Мишаня подошёл к столу и поставил на него пакет. Внутри хлеб, сыр, палка колбасы и бутылка из-под минералки, но напиток в ней красный. Там же был прозрачный пластиковый стаканчик.

— Вина тебе твоего принёс. Сказал, что морс, а то вино нельзя. Пей, хорош придуриваться.

Миша налил вина и поставил стакан на стол рядом с кушеткой. Эдик не шелохнулся, он так и смотрел в окно.

— Лёша, ты к матери моей потом зайди, проведай, — очень тихо сказал Эдик. — А то когда за мной пришли, она сказала, что больше не увидимся. Сердцем чует, говорит, что в последний раз видимся. Проведай её, как она там? Так и не видел её с тех пор.

Он вздохнул и замолчал. Мишаня медленно выпил вино сам, вспоминая, что родители Эдика умерли давным-давно.

В дверь постучали, заглянул санитар.

— Пора, там доктор идёт, — торопливо бросил он и скрылся.