Волк 8: Лихие 90-е

— Нет, у неё по учёбе завал, пусть пока в Чите остаётся. Если всё вовремя подготовит, в Питер с нами съездит. Так, деда Боря уже уехал.

Мы подъехали к дому. В снегу видны две свежие колеи, идущие от ворот. Дед куда-то отправился, а Кирилл должен быть ещё в школе. Серый уже лаял из нашего двора, почуяв хозяина. Захватили его и пошли с ним на осмотр территории сгоревшего дома Жени.

Обугленные брёвна и сломанная крыша так и лежали на месте, а снег присыпал следы воров. Гараж был заперт, но на советском навесном замке, который поставил деда Боря, видны свежие зарубки, будто кто-то неумело пытался сбить его топором.

Собака обошла территорию, всё обнюхивая и помечая каждый столбик. Женя заглянул в сарай, хотя всё ценное из него мы ещё в январе перетащили к нам. Там остался только мусор, сломанный деревянный армейский ящик и немного угля, купленного ещё по осени.

— Как потеплеет, будьдозер пригоню, — сказал Женя, закуривая. — Новый дом построю, побольше. Главное, очистить всё. Только из чего строить? Из шпал, может? А то узнавал, сколько брус стоит, так у него цена, будто он из золота, кхе! А кирпич ещё дороже.

— Если из шпал строить, креозотом сильно нести будет…

Мы вошли из двора на улицу. Соседские дети играли в снежки, чуть в стороне стоял чумазый парнишка лет двенадцати в грязной куртке, держа руки в карманах. Куртка настолько старая, что у неё расходились швы, из них торчала жёлтая вата. Он нас заметил.

— Дайте хлеба! — тут же попросил он.

— Это ты ко мне во двор залазил, Серёжа? — строго спросил Женя.

— Да не я это! — начал оправдываться Серёжа пронзительным детским голосом. — Это залётные какие-то фраера, отвечаю, дядя Женя! С Черёмушек аж припёрлись! Тебя и Волка наши все знают, никто не полезет! А эти залётные могут!

— Ну смотри мне, — Женя подошёл к машине, полез в стоящий на заднем сиденье пакет с продуктами, и отломил от лежащего там батона половину. — Держи!

— Спасибо! — пацан выхватил хлеб и убрал под куртку.

— Мать так и пьёт?

— Ага! — Серёжа закивал. — Но там сестра работу получила на вашем комбинате. Меня к себе возьмёт скоро! Там комната в общаге будет… О, собака! — он отломил кусочек хлеба.

— Ну-ка не подходи к нему! Знаю я, как вы их приучаете, шныри хитрожопые. Всё, вали!

— Спасибо, дядя Женя!

— И если там воровать будешь, в посёлке, я тебе так вломлю, что…

Серёжа уже удрал куда-то к себе, а Женя усмехнулся. Никого из пацанов он не собирался трогать, вся детвора в округе прекрасно это знала, и на него не обижалась.

Дети расступились, пропуская Лапина на своём джипе, который нам посигналил и поднял руку в знак приветствия. Мы кивнули ему в ответ.

— Они вот на хлеб плюнут, — рассказывал Женя, показывая то на убегающего пацана, то на пса. — И подкармливают по кусочку, а потом собака их узнаёт. Димас рассказывал, нельзя так позволять делать, а то приучится. О, твой едет.

По улице ехал Луазик деда. Я открыл ему ворота, чтобы заехал в наш двор и в гараж, и сразу прошёл к нему. Дед заглушил двигатель и вышел, у него здесь стояло кресло, в котором он курил.

Когда-то в детстве этот гараж был для нас целой сокровищницей, и деда Боря нас сюда не пускал, чтобы ничего не сломали и не стащили. Чего здесь только не было. Штык от трёхлинейки, ещё штык-нож от японской винтовки без рукоятки (который я потом потерял, пытаясь метать в забор), полевой телефон в деревянном ящике, пустая пулемётная лента, кобура от нагана… много чего интересного для мальчишек в то время.

— Воровайки совсем уже, — сказал дед, закуривая папиросу. — Вон, могли бы дрова пилить пенсионерам, убираться, а они воруют по домам.

— Ты так не выходи больше, — я сел на край лежащего у стены колеса. — Есть такие, у кого нет ничего святого, могут напасть. А если наркоманы, то те за дозу что угодно сделают.

— Я же с Серым ходил. Сразу убежали.

Он показал на пса, который разлёгся на постеленной для него старой шубе. Услышав, что о нём говорят, Серый навострил уши.

— Заявление не писал? — спросил Женя.

— Не, — деда Боря отмахнулся. — Молодые же ещё, их-то сразу посадят. Это если вагонами воровать, ничего не будет, а за старый топор посадят лет на семь.

— Всё равно, надо аккуратнее, — сказал я. — У тебя же есть номер моей конторы, позвони, группа приедет, прогонит их. И милицию даже звать не будут.

— Любому вломят, кхе, — Женя сел на корточки рядом с собакой и погладил.

— Кирилл всё думает? — спросил я.

— А, ты про это, — дед почесал лоб. — Чтобы он в Ленинград ехал учиться?

— Да.

— Думает каво-то. А куда его? В горное дело? Так у него по математике плохо.

— Научится. И не обязательно горное дело, много чего там есть. Там профессии на любой вкус. Подумаем и выберем, у него вся жизнь впереди, все пути открыты.

— Сейчас же в юристы все идут, — деда Боря выпустил облако дыма и кашлянул. — Ирка, вон, своего в юристы отдаст.