Волк и синий шарф

— Прости, если сможешь, — голос прерывался, Василий не мог поднять глаза.

— Ты, попроси прощение у тех, кого ты обидел. Учителей, они думали, что я так поступил. Они же эту обиду унесли с собой. У них попроси, а я на тебя посмотрю, — Палыч отбросил палку и отвернулся.

— Так что? — раздался грубый хриплый голос дракона, — я так и не увижу как этому поганцу достанется по бокам. Могу дыхнуть, и опалить его. Сжигать не буду, но волосы спалю на его голове. Могу еще одежонку спалить. Будет лысый и голый. Вот смеху то! Палыч, выбирай.

— Да, все уже прошло, и менять ничего не стоит. Только обиженных людей жаль, — ответил Палыч.

— Ну, ладно, если ты его прощаешь, то и я не буду наказывать. Тем более у него есть одно хорошее дело. Называется оно «бабушкин пирожок», — дракон выпустил струю огня вверх и успокоился.

Схватил Василия за рубашку, через мгновение он был в кровати. — Ну и ну, приснилось что ли? Вроде так и был в кровати и спокойно вокруг. Конечно, поступил я тогда очень плохо. Тогда я думал, что никто не узнает, это для меня было главное. Сейчас стыдно, — разговаривал Василий сам с собой, собираясь спать.

Комната ярко осветилась, запахло гарью, стало жарко. Василий подскочил.

Через пламя едва было видно очертание головы дракона. Только теперь она была побольше и двоилась. «Что-то у меня со зрением», подумал Василий. И, задохнулся от гари. Очнулся на фехтовальной дорожке. Над ним стоял фехтовальщик с рапирой в руке.

— Вставай, защищайся, подлый трус! — сказал он гневно.

Василий подскочил, рапира валялась рядом. Он вспомнил, что в студенческие годы занимался фехтованием.

— Алле, — прозвучала команда грубым голосом. Опять стало душно.

Василий поднял рапиру к бою, перед его лицом просвистела рапира соперника. Он только успел уклониться. Пока он пытался понять, что же происходит, опять перед лицом просвистела рапира. Сразу укол в руку, в ногу. Клинок перед носом. Душно, все в тумане. Фехтовальщик выбил рапиру из рук. Василий не понимая, что же происходит, слабым голосом:

— Кто вы? Что вам от меня надо?

— Заговорил, вежливый какой! — усмехнулся соперник и снял шлем.

Он узнал его сразу. Они с первого курса учились и дружили.

— Нибоков, — удивился Василий.

— Да, как — то так! — с иронией ответил фехтовальщик.

Этот парень был влюблен в архитектуру. Свою специальность выбрал еще в детстве. Он вычитывал и высчитывал, все что написал Леонардо Да Винчи. Он знал биографии и истории проектов всех известных и малоизвестных архитекторов. Он не мог пройти спокойно мимо здания. Он его рассматривал со всех сторон, размышляя, что можно улучшить, или заменить. Он этим жил. Он был не активным, в общественной жизни не участвовал, на вечеринки не любил ходить. Он бесконечно занимался расчетами, чертежами, рисунками. Уже на последних курсах, им заинтересовались многие архитектурные бюро. Он выполнял задания, и всегда это было нечто оригинальное, тщательно рассчитанное. Профессора старались найти промах, но его расчеты всегда были верны. Многие бюро ждали, когда он получит диплом. Он рассказывал Василию обо всех своих делах, он просто привык с ним делиться. Василий относился к нему немного свысока, как обычно «душа компании» относится к «ботанику». Но когда самое крутое архитектурное бюро предложило Нибокову работать у них… Под него было разработано задание: город будущего. Об этом мечтали все! Это было круто!

Ну, это как — то надо было остановить. А лучший способ это ревность. Вот он на правах лучшего друга и сказал Татьяне, невесте Нибокова:

— Там, в этом бюро, куда пригласили твоего, такая… девушка архитектор. Твой рассказал тебе о ней? — как-бы между прочим обмолвился Василий.

— Нет, а мне, зачем знать. Я ему верю, удивилась Татьяна.

— Вот, в том то и хитрость, если бы его она не заинтересовала, то он просто бы рассказал. Так обычно бывает, говорят о том, что не дорого, — подлил яда Василий.

— Он просто забыл или не обратил внимания, — защищала жениха Татьяна.

Но дело сделано. Талант никуда не уехал. Вся родня воспротивилась.

— Нибоков, прости меня! Я просто тебе завидовал, думал, что ты просто везунчик.

— Ты, Василий, просто идиот! Ты испортил все, что можно испортить в моей жизни, как тебя простить? — кричал Нибоков, и размахивал рапирой с ускорением.

Василий смотрел и не узнавал своего тихого студенческого друга. Как он сильно изменился. Статный, активный, властный голос. Куда девался тихоня-ботаник?

— Драк, — позвал Нибоков Дракона, — а можешь его подпалить? Так, чтоб сидеть не мог неделю.

Василий с ужасом посмотрел на дракона. Две головы смрадно дышали рядом. От вони кружилась голова.

— Ну как его оформить? Спалить волосы на голове и лице, — пусть ходит лысым и безбровым. Спалить портки, — оставить только, чтоб срамоту прикрыть. Или в общем виде опалить, чтоб все висело клочьями, как у пугала огородного, — дракон был настроен серьезно.