Волк. Юность.

— Возьми пяток орлов поздоровее, пусть быстренько накинут на себя тушурскую сбрую, будем брать.

Парнишка понятливо кивает, уносится. Спустя мгновение внизу короткая суета, а потом из башни выскакивают не пять, а десяток здоровых парней, облачённые в грубые вражеские тулупы и доспехи. Пятеро бегут к воротам, торопливо поднимая решётку, а остальные начинают слоняться по двору со скучающим видом. Вижу, как Оника, лучший снайпер, занимает место со своим карабином в комнатке под чердаком надвратной башенки. Удовлетворительно киваю головой. Будем брать… Со скрипом опускается мост, и обозники, ничего не подозревая, въезжают во двор… Но едва выползают из — под стены, как сразу становится видны следы разрушений: уничтоженная казарма, вместо которой груда камней, следы разрывов гранат в виде закопчённых пятен на камне и следы осколков… Тишину разрывают крики, сервы прячутся под свои сани, лошади бесятся, а два десятка охранников пытаются развернуть разукрашенные саночки, но поздно. Гремит залп, спустя несколько секунд, нужных, чтобы открыть затвор и вложить на месте вылетевшей гильзы новый патрон, второй… Гулко стреляет Оника. Не девчонка, а какой то Зверобой из древних книг! С трёхсот метров отстреливает у мишени уши. На заказ, хоть левое, хоть правое. Да и остальные ребята и подруги её не уступают. Два залпа, всё кончено. Ругаю себя. Надо было оставить на дело два десятка народа. И хватило бы. А так — патроны зря пожгли лишние… Спускаюсь со стены — враги валяются в живописных позах. Кони отличные, откормленные, даже жалко их под нож пускать…

— Командир, лошадки то… Может, оставим?

Хм… Мысли у нас сходятся.

— А фураж?

— На месяц хватит… Думаю…

— Вот сначала проверь, а потом решим. Тягловых то точно под нож придётся пускать. Всё мясо, хоть и конское.

— А что? Конина, она ещё какая вкусная!

Удивляется уже спустившаяся со стены Оника. Подходит к саням, откуда за всё время ни звука, ни движения, берётся за кожаную дверцу, и… Едва успеваю отшвырнуть девчонку прочь.

— Сьере…

— Дура!

Рычу со всей способной только для меня, злостью:

— Ты за дверь, а оттуда — арбалет или меч! Забыла науку?! Расслабилась?!!

Поднимается, виновато опускает голову:

— Простите, сьере граф… На радостях…

Мгновенно преображается:

— Эй, в санях! Вылезай, а то сейчас копьями начнём дырявить твою поклажу, и тебя вместе с ней!

Пару секунд ничего не происходит. Потом покрышка шевелится, оттуда появляется… Твою ж мать!.. Две девчонки. Ровесницы моих диверсантов. Одна — явно госпожа. Вторая, поскольку одета похуже, да и выглядит забитой, либо служанка, либо раба.

— Кончить их, командир?

Девчонки осматриваются, потом служанка, до которой, наконец, доходит, что вокруг или враги, или мертвецы, с тихим всхлипом валится на камни. Вторая бледнеет, словно снег вокруг, смотрит на своего ровесника с ненавистью. Потом цедит сквозь зубы:

— Я дочь коменданта крепости Ридо, баронесса Ума дель Арр, вы не посмеете, грязные свиньи!

— О, как…

Презрительно сплёвывает на её расшитые сапожки с загнутыми носками Марг.

— Хочешь, значит, с папочкой повидаться? Легко.

Показывает на стену, выходящую к Пропасти. Презрительно усмехается:

— Он там. Помочь поискать?

— Марг, потише…

Задумчиво бросаю я.

— Кто ещё в санях?

Девчонка молчит.

— Проверить.

Шитая покрышка летит на камни, ребята быстро перерывают поклажу.

— Ничего такого, сьере граф. Тряпки, немного еды, денег чуть, украшения.

— Граф?!

Выдыхает дочка коменданта, глядя на меня. Делать нечего:

— Граф Атти дель Парда, доса. Впрочем, уже не доса… Марг, сколько тебе лет?

— Шестнадцать, командир.

— Значит, пора.

Протягиваю руку, цепляю девчонку за воротник, и швыряю на камни к его ногам:

— Голова у тебя на плечах есть. Забирай. Твоя собственность. И если к утру не попробуешь — я тебя не пойму…

Парень краснеет, а все вокруг ржут:

— Командир!

— Чего? Законная добыча.

— Так она же из благородных, а я…

— А ты, Марг, отныне барон. Ровня ей. Так что забирай, ищи себе каморку, и пользуйся, сколько влезет. Это она теперь крепостная. Даже хуже — раба. Потому что пленная.

— Вы, как вы…

Лепечет девица, сообразив, что шутки кончились, и теперь в её жизни наступает переломный момент. Марг успокаивается, поняв, что я серьёзно. Нагибается, вздёргивает тушурку на ноги, та пытается отпихнуть его, но не тут то было.

— Позвольте приступить, командир?

— Не позволю. Сначала дело, развлечения потом. Запереть её и служанку в камеры в подземелье, потом оприходовать груз, а вечером, как наступит время отдыха, будешь развлекаться.

— Есть, командир. А со второй что делать?

— На кухню. Пусть посуду моет. А к еде её и близко не подпускать.