Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города

При этом Гарри не питал никаких иллюзий относительно того, что волк испытывает к нему какую-то привязанность. Он действовал исключительно в интересах этих двух псовых, которых одинаково влекло друг к другу, в то время как его самого все больше привлекал волк. Как бы то ни было, роль Бриттен в этих отношениях постепенно менялась – от посредника к полноценному участнику действия. Сохраняя нейтралитет, не вмешиваясь и ведя себя предсказуемо и спокойно, Гарри, в свою очередь, без всяких усилий со своей стороны стал неотъемлемой частью всего происходящего, и животные приняли его в свой ближний круг.

Спустя несколько недель после первой встречи Гарри, Бриттен и волк постепенно переместились ближе к леднику, который к тому времени стал уже «штаб-квартирой» волка. Гарри знал, что зона отдыха в районе ледника Менденхолл была предпочтительнее по сравнению с заказником дикой природы или районом Браверхуд – меньше посторонних глаз и движения, больше места, где можно побродить. И тогда эта троица начала встречаться не только до рассвета, но и по вечерам, часами пропадая в нехоженой местности Дредж-Лейкс. Приезжая на парковку, Гарри издавал пару завываний (мало похожих на настоящие, как признавался он сам), и через несколько минут там появлялся волк. Каковы бы ни были эти звуки, Ромео тотчас же распознавал послание и самого посланника. Встретившись, они шли гулять, и волк вел их по своей территории укромными закоулками и просеками, куда ни один человек еще не отваживался забираться. Иногда Гарри задерживался там гораздо дольше, чем планировал, к счастью, у него была возможность перестраивать свой рабочий график. А будучи одиноким мужчиной, необремененным никакими обязательствами, с единственным хобби (живя в штате Вашингтон, он был классным бильярдистом, выигрывавшим турниры), он делал все возможное, чтобы развивать отношения между собакой и волком.

«Казалось, что волку очень важно видеться с Бриттен, – рассказывал Гарри. – Это было заметно по его радостной реакции, когда он встречал ее, и по огорчению, когда мы уходили. Я ненавидел разочаровывать его». Черный волк – Вулфи, как Гарри называл его про себя, – стал средоточением его жизни. И он шел по его крупным следам, никуда не сворачивая[15].

* * *

Так же как и Гарри, я путешествовал в одиночку, иногда не в самых благоприятных условиях. Временами шел такой густой снег, что спина и голова волка были покрыты белыми шапками, или стояла такая стужа, что его морда и ресницы покрывались инеем, а его завывания повисали в воздухе замерзшим плюмажем. А иногда внезапно наступала оттепель, когда берег озера превращался в слякотное месиво, или вдруг налетала пурга, сразу погружая нас в белую мглу без теней, и приходилось двигаться на ощупь. Идя по следам волка в один из таких дней, я вдруг подумал о том, что нам неведомо, какие трудности приходится ему ежедневно преодолевать, живя в этом суровом мире.

А на основных озерных маршрутах в солнечный зимний день происходило совершенно другое – странное смешение мира дикой природы и гуляющей толпы, иногда на грани карнавального веселья, особенно по выходным. В течение недели туда приходили десятки людей и собак – настойчивые завсегдатаи и просто любопытствующие зеваки, – шли, бежали, волочились, скакали и плавно скользили на лыжах в сторону одиноко стоявшего волка и крутились вокруг него, словно он был темной скалой посреди людского моря.

Среди всей этой шумихи Ромео оставался невероятно добродушным и веселым, даже когда какой-то мелкий терьер, помесь с дворняжкой, позволил себе высокомерно скалиться, рыча и клацая зубами в сторону его осторожно протянутого носа, или когда целая толпа оживленных лыжников и их собак окружила его, непреднамеренно отрезав пути отхода и тем самым угрожая его безопасности. Большинство собак, как и их хозяева, относились к Ромео так же дружелюбно, как и он к ним. Некоторые выражали опасение, другие были совершенно безразличны, и лишь совсем немногие высказывали дурные предчувствия с самого начала. Если собака проявляла агрессию, волк, вместо того чтобы наказать провинившегося, поджимал хвост, уворачивался или внезапно подпрыгивал, меняя направление движения и превращая все в игру.

Со временем мы все привыкли к совершенно неправдоподобному зрелищу: удивительный шестидесятикилограммовый волк, крепкий, словно из стальных канатов, принимает умиротворяющие позы перед какой-то дворняжкой, которая едва доходит ему до колен, выражая покорность перед невоспитанной мелкой шавкой, которую он мог бы прихлопнуть в одно мгновение.