Волк. Рождение

  - Какой же ты... Злой... Неужели не можешь понять, какого это для матери потерять ребёнка? Лишиться всего? С чего ты решил, что являешься слугой Нижайшего? Если все твои дела несут лишь добро? Даже мой прежний Атти относился ко мне хуже, чем ты! И вдруг так... Прости меня, глупую женщину! Я сказала, не подумав, что и тебе больно слышать мои слова, прости, Атти...

  - Мама...

  Оно рвётся наружу, то самое чувство, исподволь зревшее эти два проклятых дня, и я ничего не могу с собой поделать. Стыдно? Тридцатидвухлетний майор может, и удержался бы. Но сейчас это тело четырнадцатилетнего подростка, и все эмоции и чувства обострены до предела, как всё в этом возрасте... И я тоже плачу вместе с ней, а мама прижимает мою непутёвую голову к своей груди, гладит её, ерошит короткие волосы...

  - Идём домой, Атти, сынок...

  - Да, мама...

  Мы поднимаемся. Но одна мысль беспокоит меня всё же:

  - Как ты меня нашла? Скажи?

  Женщина показывает на своё сердце:

  - Им, сынок. Им.

  Сердце матери... Сколько легенд, сколько историй, и вот я сам встречаюсь с подобным... Воистину, чудеса в нашем мире никогда не заканчиваются... И мы идём обратно, в Парда... Вместе, бок о бок... И все недомолвки, обиды и огорчения тают под нашими шагами. Перед входом в Парда мама вдруг тянет меня за рукав и тихо шепчет:

  - А ты расскажешь мне когда-нибудь о своём мире, Атти?

  Я наклоняюсь к её ушку и так же шёпотом отвечаю:

  - Думаю, ты сможешь его увидеть своими глазами...

  Недоверие, удивление, и - счастье. Лучшая награда и прощение для меня... Потом мы едим. Я набиваю своё брюшко. И так, кроме корки хлеба во рту двое суток ничего не было. Мама сидит рядом и смотрит на меня со счастливой улыбкой. Появляется Эрайя, и я машу рукой, подзывая её:

  - Приведи ко мне Вольху.

  Девушка исчезает, а Аруанн спрашивает:

  - Будешь продолжать своё дело?

  - Я же дал слово?

  Отвечаю вопросом на вопрос, и она вздыхает:

  - Хоть бы у тебя всё получилось...

  - Получится, ма! Не сомневайся!

  Парень вламывается в комнату, потом спохватывается, отвешивает поклон, замирает в ожидании:

  - Там у реки есть глина. Посмотри, можно ли из неё сделать печь?

  Против ожидания тот не уходит:

  - Чего?

  - Уже проверил, сьере. Нормальная, жирная порода. Можно использовать для очага, как на кухне. Похоже, что её и брали для постройки.

  - Тем лучше. Ты ел?

  - Нет ещё...

  Удивление. С чего бы вдруг сеньор так заботлив?

  - Сходи на кухню, пусть тебя накормят - сегодня нам предстоит много потрудиться. И найди сразу Юма и Дожа. Пусть тоже поедят, поскольку они оба будут нужны. Так и передай.

  Теперь то серв уходит, поклонившись, как положено, а я быстро всё доедаю, с сожалением думаю, что неплохо бы полежать полчасика, но вижу красные от недосыпа глаза мамы и всё желание мгновенно испаряется. Поднимаюсь, тяну маму за руку:

  - Идём.

  - Куда?

  - Тебе нужно лечь отдохнуть. Я то прекрасно выспался. А ты уже вторые сутки на ногах. Так нельзя.

  - Но...

  - Всё будет нормально. Не волнуйся...

  Подвожу её к своей кровати - пусть Юм первым делом сделает ей койку. Прямо сейчас дам задание. А пока усаживаю женщину на спальное место, заставляю лечь, сам разуваю её усталые ноги, проклятые идиотские башмаки! Накрываю меховой полостью, уже явившейся на своё место после просушки.

  - Эрайя!

  Та появляется тут же. Уже привычно прячет руки под фартуком.

  - Приберёшься со стола - присмотри за мамой. Пусть она спокойно отдыхает. Ни шагу от неё. Ясно?

  - Да, сьере.

  Киваю маме на прощание и отправляюсь во двор. Народа там немного, и все при деле. Ночники, как теперь называют мою самогонную бригаду, отдыхают. Остальные заняты. Женщины занимаются птицей, обеих мальчишек вижу на лугу - пасут овец. Работа им по силам. Слышу негромкое мычание из конюшни - Кер. Навстречу попадается призёмистый Хум. На ловца и зверь бежит!

  - Дед!

  Тот останавливается, бросает дрова, которые нёс, под ноги, затем кланяется:

  - Звали, сьере?

  - На дворе ты за старшего. Доса Аруанн отдыхает.

  Мужчина осуждающе смотрит на меня, потом бурчит:

  - Зря вы так с матушкой. Сердце у неё золотое... А вы...

  - Ладно, дедуля. Хватит. Это наше семейное дело, и не стоит слугам лезть туда, куда не следует. Лучше займись людьми - пусть все работают, кроме тех, что я забираю. И настраивайся на новую поездку. Забыл тебя спросить - дочка то как в городе?

  Тот расцветает улыбкой:

  - Довольна, сьере! Хозяин добрый, сильно работать не заставляет, всегда сыта...

  - И ладно. Если что - можешь её забрать сюда. Сам видишь, многое меняется...

  Тот согласно кивает, а я вижу появляющиеся из кухни фигуры парней и закругляю разговор:

  - В общем - распоряжайся. Если не будут слушать - скажешь мне.

  - А вы куда, сьере Атти?

  - К реке. Будем копать глину, и ставить печь для вина.

  - Это как это?

  Дед чешет в затылке, я улыбаюсь в ответ:

  - Увидишь...

  Ребята подходят, кланяются, и сразу беру быка за рога:

  - Юм, тебе, первым делом, надо сладить кровать для досы Аруанн. Стыдно, но у неё даже лежанки нет. Ничего замудрёного или вычурного. Обычный лежак.

  - На раме?

  Мгновенно соображаю, что речь идёт о плетённой из ремней сетке на деревянной основе, и согласно киваю. Плотник чешет в затылке.