Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка

Магнум? Какого черта ему понадобилось звонить именно сейчас? Он же знает о встрече с Шефом, так зачем нарушать ход событий? Жестом попросив Шефа подождать, я встал и взял у Гвинни телефон. Повернувшись спиной к Шефу, я посмотрел Гвинни в глаза и незаметно кивнул подбородком в сторону кухни, словно говоря: «Почему бы тебе не свалить отсюда, пока ты не проболталась, чертова болтушка!», на что Гвинни только пожала плечами и направилась в кухню.

Я отошел в сторону, к кованой ограде дворика, положил локти на перила и наклонился вперед. Оставаясь на расстоянии слышимости от Шефа, я сказал в трубку:

– Привет, Грег, что стряслось?

– Да, это Грег, – раздался в трубке голос Одержимого, – но не тот, которого вы ожидали услышать. Ведите себя естественно.

Боже мой! Зачем мне звонит Одержимый? Он спятил, что ли?

– Да, – небрежно продолжал я, – ну, это меня совсем не удивляет. Дэнни крепкий парень, он никогда не пойдет на сотрудничество со следствием, – я повернулся к Шефу и подмигнул ему, потом сказал в трубку: – Ладно, скажи адвокату Дэнни, что я всегда буду стоять за него горой, что бы там ни было. Я сделаю все, что понадобится.

– Хорошо, – сказал Одержимый, – у вас быстрая реакция. Пока все идет как надо. Дэннис кажется совершенно открытым и искренним в разговоре с вами, поэтому я хочу, чтобы вы попытались договориться о встрече с Бреннаном. Мне кажется, это может получиться.

– Я попробую до нее дозвониться, – скептически отозвался я, отлично понимая, что шансы договориться о личной встрече с Голубоглазым Дьяволом практически равны нулю. Даже в лучшие времена он был невероятно подозрителен и осторожен, а уж теперь-то, когда наступили, как говорится, худшие времена, не было ни малейшего шанса, чтобы он рискнул встретиться со мной. – Я не говорил с Нэнси почти год, – сказал я в трубку. – Думаю, она ненавидит Дэнни еще больше, чем правительство.

Я взглянул на Шефа, который вопросительно смотрел на меня, пытаясь догадаться, о чем говорит мой собеседник на другом конце линии. Боже, если бы он только знал! Я быстро улыбнулся ему, закатил глаза и покачал головой, словно говоря: «Мой адвокат попусту тратит мое время», потом сказал в трубку:

– Да, хорошо, не забудь сказать адвокату Дэнни, чтобы он передал ему – я готов помочь ему, – в трубке раздался сигнал вызова на второй линии, – это очень важно, – продолжал я говорить. – Все, у меня звонок по другой линии. – Я переключился на новый вызов. – Алло?

Незнакомый женский голос произнес:

– Алло? Это Джордан?

– Да, это я, – ответил я, слегка раздраженный вульгарными нотками в голосе звонившей женщины. Какого черта ей нужно? – А вы кто?

– Мария Елена, невеста Майкла Буррико.

У меня упало сердце, хотя мозг еще не успел осознать значение сказанного. Майкл Буррико был первой любовью Герцогини в те славные времена, когда она жила в Бруклине и еще не была Герцогиней в полном смысле этого слова. Последнее, что я о нем слышал, – он живет на Манхэттене и сказочно разбогател на строительном бизнесе. Я знал, что для Герцогини это означало одно – драгоценная добыча.

Голосом, полным сарказма, я сказал Марии:

– Да, Мария, ваш жених был первым мужчиной моей любящей второй жены. Чем обязан удовольствию слышать вас по телефону?

Она ответила, едва слышно хмыкнув:

– Ну, я знаю, что сейчас вы переживаете далеко не лучшие времена, но я подумала, вам не помешает узнать, что ваша жена вчера вечером около полуночи стучалась в дверь к моему жениху. Она была…

Мария продолжала увлеченно тараторить, но я уже перестал слушать ее. Точнее, я был не в состоянии слушать ее, поскольку мои мозги вскипели. Я почти физически слышал шипящий звук, пока меня наполняли одновременно обида, гнев, смущение и безнадежность. Я даже не знал, кому должно быть стыдно – ей или мне. Наша совместная жизнь превратилась в посмешище, в поучительную историю о богатых мужьях и статусных женах, о мошенничестве в бизнесе и обмане в жизни. Мы быстро и жестко разыграли наши жизни, мчась по встречке со скоростью миллион миль в час, и закончили полными неудачниками, потерявшими все в финальной катастрофе. Разница между мной и Герцогиней состояла лишь в том, что она пыталась выйти сухой из воды, в то время как у меня не было иного выбора, кроме как смириться со своей судьбой жертвы с парализованными руками и ногами.

– …и я была бы вам очень признательна, – продолжала раздраженным голосом говорить Мария Елена, – если бы вы велели своей жене убрать лапы от моего жениха.

«Неплохо сказано», – подумал я. Тут я не мог не согласиться с Марией, поэтому повесил трубку, даже не попрощавшись. Потом я повернулся к Шефу и озадаченно замер на месте, не зная, что сказать. Мой мозг бешено работал сразу в двух направлениях. Мне и прежде было достаточно трудно удерживать постоянную концентрацию внимания на происходящем, но после звонка Марии это оказалось выше моих сил. Все беды сразу сыпались на меня со всех сторон. У каждого человека есть свой предел прочности, и сейчас я был близок к нему.