Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка

– Вот вам и Комиссия по ценным бумагам – правая рука не знает, что творит левая.

Наступило короткое молчание.

– Как долго Инвестиционный центр оставался в бизнесе после этого? – поинтересовался Ублюдок.

– Пять или шесть минут, – небрежно ответил я. – Собственно говоря, выйдя из офиса Лестера, я заглянул в Инвестиционный центр. Именно так я представлял себе штаб-квартиру Третьего рейха в тот момент, когда русские уже входили в Берлин. Повсюду валялись бумаги, брокеры с коробками в руках сновали взад и вперед. Но это было ничто в сравнении с тем, что случилось на следующей неделе, когда не были выданы зарплатные чеки. Тогда брокеры принялись откровенно грабить контору. Неудивительно, что Дуболом оказался весьма полезен в таких делах. Сначала он выкатил из конторы промышленную копировальную машину «Кэнон» для нашей будущей брокерской фирмы, потом ломиком вскрыл сейф и спер все квитанции новых сделок. Их оказались буквально тысячи, настоящий золотой запас – готовый список клиентов, высказавших склонность к инвестированию в грошовые акции. Именно эти учетные документы по недавним сделкам послужили нам первой базой данных клиентов, которых мы начали обзванивать спустя две недели. Именно столько времени потребовалось, чтобы организовать собственное рабочее пространство.

– А каким помещением вы пользовались до этого? – спросил Одержимый.

– Автомобильным салоном, которым владел один мой друг. Этот салон располагался неподалеку от Инвестиционного центра, и я проработал там около двух недель, пока не нашел более подходящее место в городке Лейк-Саксесс на Лонг-Айленде, это пригород Квинса. Несмотря на небольшие размеры, здание было чистеньким и достаточно респектабельным. Если потесниться, в клиентском зале можно было разместить двадцать брокеров. Такое количество работников казалось мне совершенно замечательным. С двадцатью брокерами я мог сделать целое состояние.

– Двадцать брокеров? – с усмешкой переспросил Одержимый.

– Да, – медленно кивнул я. – Похоже, тогда я задал для себя довольно низкую планку.

– Как поделили собственность? – спросил Ублюдок.

– Семьдесят на тридцать, – ответил я. – Семьдесят процентов мне, тридцать – Кенни.

– А как же Дэнни? Он не стал партнером? – спросила Ведьма.

– Нет, собственниками фирмы стали мы с Кенни. Дэнни купил ее позднее, через несколько лет.

– Каков был ваш стартовый капитал? – не унималась Ведьма.

– Около восьмидесяти тысяч долларов, – не колеблясь ответил я. – Несмотря на то, что моя доля собственности вдвое превышала долю Кенни, деньги мы вложили поровну – каждый по сорок тысяч, потому что ведущей лошадкой был я, и такое распределение капитала показалось нам справедливым. Единственной жертвой этих пертурбаций оказался Элиот Левенстерн, он же Пингвин. То, что произошло с Инвестиционным центром, напугало его, и он устроился в «Беар Стерн» на Манхэттене. Разумеется, потом он вернулся, как раз вскоре после того, как меня осенила идея продавать пятидолларовые акции богатым людям.

– И когда же это случилось? – спросил Ублюдок.

– Приблизительно через месяц, – небрежно ответил я, – в начале ноября.

– И что же навело вас на эту мысль? – спросил Одержимый.

Я склонил голову набок и улыбнулся.

– Вы хотите спросить, был ли момент, когда я воскликнул: «Эврика!»?

– Да, – тут же ответил Одержимый. – Когда вы воскликнули, к примеру, так: «Эврика! Я придумал способ украсть четверть миллиарда долларов и при этом обмануть Комиссию по ценным бумагам!»?

«Х-м-м, – подумал я. – Очень умно и очень цинично! Увы, Одержимый был совершенно прав, хотя насчет количества украденных денег можно было бы поспорить. То есть не может того быть, чтобы я украл четверть миллиарда долларов. Или может?» С упавшим сердцем я сказал:

– Ну да, каково бы ни было количество денег, говорю вам чистую правду, как перед богом, я создавал «Стрэттон» без каких-либо дурных намерений. Но не зря говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

– Вполне справедливо говорят, – сухо подтвердил Ублюдок. – Можете сказать это судье в подходящий момент, – и он улыбнулся мне зловещей улыбкой надзирателя, – а теперь давайте будем придерживаться фактов.

Я смиренно кивнул.