Волк с Уолл-стрит

И я посмотрел на него в упор, словно говоря: «Мы же понимаем друг друга?» Потом взглянул на Дуболома. Интересно, дошло до него, что я только что дал Виктору худший совет во всей истории Уолл-стрит? Правда была в том, что игра на повышение — это верный путь к катастрофе. Держать акции на торговом счете фирмы означало рисковать всем. Наличные — вот что главное на Уолл-стрит, и если на торговом счету только акции, фирма крайне уязвима. Собственно, это справедливо для любого бизнеса. Даже водопроводчик, чрезмерно вложившийся в инструменты, будет страдать от нехватки наличных. Когда придет время оплачивать счета — за аренду, телефон и прочее, — он не сможет сделать это, не предлагать же вместо денег разводные ключи. Нет, в любом бизнесе главное — это наличность, и особенно в том, где все твои фонды могут полностью обесцениться за одну ночь.

В брокерском бизнесе правильнее вести игру на понижение, что дает возможность иметь наличность в изобилии. Разумеется, будут потери, когда цены станут расти, но это что-то вроде оплаты страховки. Управляя торговым счетом «Стрэттон», я позволял фирме нести постоянные потери в ежедневных сделках, что обеспечивало ей сохранение большого объема наличных средств и готовность обогатиться в день новой эмиссии. Короче говоря, я терял по миллиону долларов в месяц, играя на понижение, но это давало возможность получать десять миллионов в месяц, работая в секторе первичного размещения акций. Для меня это было столь очевидным, что я и представить себе не мог, чтобы кто-то работал по-другому.

Вопрос заключался в том, клюнут ли на мою приманку Дуболом с Китайцем, или Виктор раскусит всю опасную нелепость игры на повышение? Даже Дэнни, которому ума было не занимать, так и не понял до конца эту идею — или понял, но был таким прирожденным авантюристом, что охотно подверг бы благополучие фирмы серьезному риску ради нескольких лишних миллионов. Сказать наверняка было невозможно.

— По правде говоря, — вступил в разговор Дэнни, обращаясь ко мне, — поначалу я всегда сильно нервничал, когда ты долго держался на длинной позиции,[12] но со временем… когда я увидел, какова дополнительная прибыль, — он покачал головой, словно подчеркивая значимость сказанной чепухи, — ну… это что-то невероятное. Но тут и впрямь нужно иметь немалую выдержку.

— Да, — подтвердил дебил Кенни, — именно так мы сколотили целое состояние. Так и надо делать, Вик.

Какая ирония судьбы! Прошло столько лет, но Кенни так и не разобрался, как мне удается удерживать «Стрэттон» на пике финансового процветания, несмотря на все новые проблемы. Я никогда не играл на повышение — ни разу! За исключением, разумеется, дня новой эмиссии, когда игра на повышение велась в течение нескольких тщательно выбранных минут, когда цены на акции стремительно взлетали. При этом я всегда знал, что вот-вот и все остальные бросятся покупать эти бумаги, и цена тут же упадет.

— Рисковать по жизни для меня не проблема, — важно сказал Виктор, — именно умение рисковать отличает мужчину от мальчика. Если я буду уверен, что акции растут, вложу в них последний цент. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, так ведь?

С этими словами морда панды улыбнулась, и глаза снова исчезли в складках жира.

— Вот именно, Вик, — кивнул я. — И еще, если когда-нибудь у тебя возникнут проблемы, я всегда готов поддержать тебя и помочь встать на ноги. Считай меня своим страховым полисом.

Мы снова подняли бокалы и выпили под очередной тост.

Спустя час я шел через брокерский зал, испытывая смешанные чувства. Пока все шло по плану, но что будет дальше со мной, Волком с Уолл-стрит? В конце концов все это безумие брокерской жизни станет далеким воспоминанием, которым я буду иногда делиться с Чэндлер. Я расскажу ей, как когда-то, давным-давно, ее папочка был настоящим игроком на Уолл-стрит и владел одной из крупнейших брокерских фирм в истории; как молодые пацаны, называвшие себя стрэттонцами, носились по Лонг-Айленду, швыряя неимоверные деньги на всякую ерунду.

Да, Чэнни, стрэттонцы смотрели на твоего папочку снизу вверх и называли его Королем, и в этот короткий период времени, приблизительно в те дни, когда ты появилась на свет, твой папочка и впрямь был как король. Он и твоя мамочка жили как король и королева, и куда бы они ни пошли, с ними везде обращались по-королевски. А теперь твой папочка… Черт возьми, кто же он теперь? Может, папочка покажет тебе вырезки из газет и журналов, которые, так сказать, прольют свет… или не прольют. Все равно — то, что пишут о твоем папочке, Чэнни, это ложь. Сплошная ложь! Пресса всегда лжет, и ты сама это знаешь, Чэндлер, правда же? Лучше спроси у своей бабушки Сюзанны, она тебе это подтвердит! Нет, постой, я совсем забыл, твоя бабушка вместе с твоей двоюродной бабушкой Патрисией сидят в тюрьме за отмывание денег. Вот так-то!