Волк с Уолл-стрит

Спустя девять дней после тревожного звонка из «Вижуал Имидж» я сидел во всемирно известном ресторане «Рао» в Восточном Гарлеме и горячо спорил с легендарным частным сыщиком по имени Ричард Бо Дитль (для друзей просто Бо).

Хоть мы и сидели в тот вечер за столом на восемь персон, к нам должен был присоединиться еще только один человек, а именно специальный агент ФБР Джим Барсини,[13] приятель Бо, с которым я надеялся тоже завязать приятельские отношения. Встречу организовал Бо. Барсини должен был явиться через четверть часа.

Пока мы его ждали, Бо говорил, а я слушал. Вернее, Бо читал мне нотацию, а я слушал и гримасничал. Дело в том, что после звонка Бурштейна я решил, что надо бы установить в ФБР подслушивающие устройства, а это, по мнению Бо, было самой нелепой затеей на свете.

— Понимаешь, так дела не делаются, дружище, — укоризненно выговаривал мне Бо.

В тот вечер я был трезв как стеклышко, поскольку считал, что именно в таком состоянии и следует знакомиться с агентами ФБР, особенно если надеешься завязать с ними дружеские отношения, чтобы впоследствии получать нужную информацию.

И все же в кармане моих серых слаксов лежали, прямо-таки прожигая в нем дыру, четыре колеса, а во внутреннем кармане темно-синего блейзера призывно нашептывали мое имя несколько доз кокса. Но я был решительно настроен ничего не употреблять, по крайней мере до тех пор, пока агент Барсини не отправится туда, куда отправляются все агенты ФБР после обеда, — наверное, домой. Сначала я не собирался плотно обедать, чтобы это не помешало предстоявшему после трапезы кайфу, но теперь аппетитный запах поджаренного чеснока и домашнего томатного соуса приятно щекотал мои ноздри.

— Послушай, друг, — продолжал говорить Бо, — в твоем случае получить информацию из ФБР не так уж трудно. Собственно говоря, у меня уже есть кое-что для тебя. Но прежде чем что-то говорить, я хочу, чтобы ты понял: существуют определенные правила поведения, которым ты должен следовать, если не хочешь, чтобы тебе прищемили яйца. И первое правило — не ставить жучки в их чертовы кабинеты.

Он энергично потряс головой, подкрепляя этим жестом категоричность сказанных слов. За те пятнадцать минут, что мы сидели за столом, он уже много раз тряс головой.

— Второе правило, — продолжал Бо, — это не пытаться подкупить их секретарей и вообще кого-нибудь из младшего персонала, раз уж на то пошло. — Он снова энергично покачал головой. — И не надо следить за агентами с целью накопать на них компромат — что-нибудь из личной жизни и так далее.

Он снова потряс головой и закатил глаза, словно только что услышал что-то настолько противоречащее здравому смыслу, что это нужно немедленно стряхнуть с себя.

Я стал смотреть в окно ресторана, чтобы не встречаться взглядом со сверкающими глазами Бо. Я всматривался в мрачное чрево Восточного Гарлема и думал о том, как, черт возьми, лучший итальянский ресторан Нью-Йорка оказался в таком ужасном месте, настоящей помойной яме. Но потом я вспомнил, что ресторан «Рао» существует уже более ста лет, с конца девятнадцатого века. Когда все начиналось, Гарлем был совсем другим.

Тот факт, что мы с Бо сидели вдвоем за столиком на восемь персон, имел куда большее значение, чем это казалось на первый взгляд. Чтобы пообедать в ресторане «Рао», надо было заказывать столик за пять лет. По правде говоря, сделать предварительный заказ в этом причудливом маленьком пережитке старины было практически невозможно. Ресторан был, по сути, кондоминиумом: все двенадцать столиков ресторана принадлежали горстке избранных ньюйоркцев, не столько богатых, сколько имеющих обширные связи и вес в обществе.

Внешне ресторан не представлял собой ничего особенного. В тот вечер он был украшен к Рождеству, и неважно, что на календаре было уже 14 января. В августе он так и останется в рождественском оформлении. Так было заведено в «Рао», где все напоминало о гораздо более простых временах, когда кушанья готовились и подавались по-домашнему, а из стоявшего в углу музыкального автомата в стиле пятидесятых годов неслась итальянская музыка. Каждый вечер владелец ресторана Фрэнк Пеллегрино пел для своих гостей. Авторитетные люди собирались в баре, курили сигары, и по их приветствиям можно было сразу опознать в них мафиози. Женщины смотрели на мужчин с обожанием, совсем как в старые добрые времена. А мужчина, поднимаясь с места и направляясь в туалет, каждый раз церемонно кланялся дамам за своим столиком, тоже как в старые добрые времена.

Каждый вечер ресторан был наполовину полон всемирно известными спортсменами, киноактерами и бизнесменами, а на другую половину — настоящими гангстерами.