Волк с Уолл-стрит

Да и с чего бы мне злиться? В конце концов, это недоумки из Национальной ассоциации дилеров по ценным бумагам толкнули меня на кривую дорожку. У меня не оставалось выбора, кроме как вывести свои активы, якобы передав их Стиву, но я принял все меры предосторожности — подготовился к любой неожиданности. Мысленно перебирая в памяти историю наших отношений, я не нашел ни единой ошибки. И хотя трудно было отрицать, что являться в офис под кайфом — не самый разумный поступок, но все же это был лишь повод, а не причина. Стив так или иначе постарался бы избавиться от меня; мое пристрастие к коксу лишь дало ему удобный предлог.

— Ладно, — уже спокойнее проговорил я. — Я скоро уезжаю в Саутхэмптон, так что давай вернемся к этому в понедельник утром. Можешь больше не звонить Стиву. Просто подготовь все нужные документы для покупки акций. Пора перейти к военным действиям.

Саутхэмптон! Здесь обитают только сливки общества! Да, да, именно здесь теперь располагался мой новый загородный дом — прямо на взморье! Пришло время двигаться дальше, а Вестхэптон на придирчивый вкус Герцогини был слишком уж плебейским. Кроме всего прочего, там было полным-полно евреев, и я был уже по горло сыт ими, хотя и был одним из них. Донна Каран (еврейка, но высший сорт) купила себе дом к западу от Вестхэмптона, Генри Крейвис (тот же случай) — к востоку. Выложив 5,5 миллиона (и это еще недорого), я стал обладателем очаровательного серо-белого особняка в постмодернистском стиле площадью десять тысяч квадратных футов на Мидоу-Лейн, самой фешенебельной улице на планете. Фасад дома выходил на залив Шайнкок; из окон в задней части дома был виден Атлантический океан; закаты и восходы каждый день окрашивали его в немыслимые оттенки алого, желтого, оранжевого и голубого. Словом, дом был поистине великолепен — настоящее логово Дикого Волка.

Проезжая кованые ажурные ворота моего поместья, я чуть не лопался от самодовольства. Еще бы, я сижу за рулем новехонького ярко-синего «бентли» стоимостью 300 000 баксов! А в бардачке достаточно кокса, чтобы поставить на уши весь Саутхэмптон!

Я был тут только однажды, месяц назад, когда дом еще стоял без мебели, — заехал вместе с Дэвидом Дэвидсоном, одним из своих деловых партнеров. Конечно, именовать его «партнером» было жестокой шуткой, учитывая, что я при каждой встрече с трудом мог припомнить, как его зовут. Но как бы там ни было, этот Дэвидсон был владельцем брокерской фирмы под названием «Ди Эл Кромвелл», куда перебежала часть бывших стрэттонцев; но главное, что мне в нем нравилось, — это то, что он тоже подсел на кокаин. В тот вечер, когда я показывал ему мой новый дом, мы с ним первым делом завернули в «Гранд Юнион» и прикупили пятьдесят баллончиков взбитых сливок «Редди Вип». После чего приехали ко мне, уселись прямо на пол и оттянулись по полной — пшикали из баллончиков прямо в ноздрю и вдыхали закись азота — веселящий газ, который входил в состав этой дряни в качестве пропеллента. Просто чума — особенно если чередовать это с понюшками кокаина.

Да, вечерок выдался прекрасный — но это было ничто по сравнению с тем, что намечалось на сегодняшний вечер. Герцогиня уже обставила дом — потратив почти два миллиона из денег, которые я зарабатывал потом и кровью. Она с таким упоением предавалась этому занятию, так прессовала беднягу-декоратора, что едва не довела его до нервного срыва, но при этом находила время, чтобы постоянно шпынять меня из-за кокса.

Да пошла она на хрен! Кто она такая, чтобы указывать мне, что я должен делать, особенно если я пристрастился к коксу ради ее же собственной пользы? Это ведь она постоянно твердила, что бросит меня, поскольку в ресторане я засыпаю прямо за столом. Поэтому я и перешел на кокс. А теперь она то и дело твердит мне: «Ты болен. Ты уже целый месяц не спал. Ты больше не занимаешься со мной любовью. И похудел так, что весишь всего сто тридцать фунтов. Не ешь ничего, кроме хлопьев. И цвет лица у тебя совершенно зеленый».

Да подумаешь! Это ведь я дал ей возможность вести Настоящую Жизнь, а в ответ она же воротит от меня нос! Ну и хрен с ней! Легко ей было любить меня, когда я был болен. Все эти ночи, когда я мучился от боли, она возилась со мной, поправляла мне подушки и твердила при этом, как она любит меня несмотря ни на что. И вот теперь выясняется, что это был просто хитроумный план. Что ж, отлично. Просто здорово! Пусть катится на все четыре стороны. Она мне больше не нужна. Собственно говоря, мне вообще никто не нужен.

Все эти мысли кружились у меня в голове, пока я поднимался по ступенькам красного дерева и открывал парадную дверь своего нового дома.