Волк с Уолл-стрит

Каждый день нам выделяли несколько свободных часов, чтобы сходить в тренажерный зал или еще чем-нибудь заняться, и я быстро пробрался в небольшую группку марсианских лизоблюдов. Один из врачей — анестезиолог, который пристрастился к средствам для наркоза и ловил кайф, пока пациенты дожидались его внимания на столе, — пробыл в «Тэлбот Марш» уже больше года и доставил сюда свою машину. Это была дерьмовая серая «тойота»-хэтчбек, но ездила она исправно.

До тренажерного зала было примерно десять минут пути. Я сидел справа на заднем сиденье, одетый в серые шорты «Адидас» и в футболку, и вдруг у меня встало. Вероятно, виноваты были вибрации четырехцилиндрового двигателя или, может быть, неровности дороги, но так или иначе, что-то отправило пару пинт крови мне прямо в пах. Эрекция была огромная и каменная — из тех, что оттягивают трусы так, что их приходится то и дело поправлять, иначе сойдешь с ума.

— Гляньте-ка, — сказал я, оттянув за резинку спортивные шорты и продемонстрировав марсианам свой член.

Все уставились на него. Да уж, зрелище было недурное. Пусть рост у меня небольшой, но в этом отношении Создатель был ко мне весьма щедр.

— Неплохо, а? — сказал я друзьям-врачам, схватив свой пенис и пару раз дернув. Потом с довольно забавным звуком шлепнул им о живот.

После четвертого «шлеп» все начали смеяться. Это был редкий для «Тэлбот Марш» момент легкомысленного веселья, мужские шуточки, момент дружбы между собратьями-марсианами, момент, когда обычные социальные условности можно отбросить, совершенно плюнуть на гомофобию, момент, когда парни могут побыть тем, кто они есть: настоящими парнями! В тот день я отлично позанимался в зале, и больше ничего особенного не случилось.

Назавтра, сразу после обеда, я сидел на сокрушительно скучном сеансе групповой терапии. Мой лечащий врач позвала меня поговорить.

Счастью моему не было предела… но едва мы уселись в ее маленьком кабинете, как она склонила голову набок под очень подозрительным углом и тоном Великого инквизитора спросила:

— Ну, так как у вас дела, Джордан?

Я пожал плечами.

— Нормально… вроде бы.

Она осторожно улыбнулась и продолжила:

— Мучает какая-нибудь тяга?

— Нет, совсем нет, — ответил я. — Можно сказать, по шкале от одного до десяти моя тяга к наркотикам равна нулю. Или даже меньше.

— О, это очень хорошо, Джордан. Очень-очень хорошо.

Что за черт? Я чего-то не знаю?

— Э-э-э, я что-то не догоняю. Вам кто-то сказал, что я постоянно думаю о наркотиках?

— Нет-нет, — сказала врачиха, качая головой. — Речь совсем не об этом. Я просто хотела узнать, не мучают ли вас в последнее время еще какие-то желания, не считая тяги к наркотикам?

Я поискал в своей оперативной памяти какие-нибудь особо сильные желания, но не нашел ничего, кроме очевидного желания удрать из этого места, вернуться домой и трахать Герцогиню до потери сознания целый месяц без передышки.

— Нет, никаких желаний. В смысле, я скучаю по своей жене и все такое, и я очень хотел бы быть дома, рядом с ней, но больше вроде бы ничего.

Врачиха поджала губы и медленно кивнула.

— Может, появилась тяга к эксгибиционизму?

— Что? — изумился я. — Что это такое вы говорите? Что я по-вашему — извращенец какой?

— Понимаете, — сказала врач, — я сегодня получила целых три письменных жалобы от трех разных пациентов. И во всех написано, вы обнажились в их присутствии… стянули с себя шорты и начали мастурбировать у них на глазах.

— Это полный бред, — вскричал я. — Черт подери, я вовсе не дрочил при них! Просто подергал за член пару раз и шлепнул им о живот, чтобы услышать звук. Вот и все. Что тут такого особенного? Там, откуда я родом, мужчина, увидев член другого мужчины, не бежит жаловаться мамочке, — я покачал головой. — Я же просто дурачился. С того самого дня, как я очутился здесь, у меня все время стоит. Наверное, мой член наконец просыпается от наркотической комы. Но раз это всех так беспокоит, я буду держать змея в клетке. Подумаешь…

Она кивнула.

— Вы должны понять, что травмировали других пациентов. Их реабилитация сейчас висит на волоске, и любое внезапное потрясение может бросить их обратно в объятия наркотиков.

— Как вы сказали — «травмировал»? Да кончайте вы чушь-то городить! Вам не кажется, что вы слишком на меня налегаете? В смысле… Боже! Мы же о взрослых мужчинах говорим! Как их мог травмировать вид моего члена? Но, конечно, если кому-то из них вдруг захотелось его пососать… Может, в этом проблема?

Она пожала плечами.

— Трудно сказать.

— Ну так я сам вам скажу — никого я не травмировал. Это была мужская шутка в мужской компании, вот и все. Единственная причина, по которой они меня сдали, — это желание продемонстрировать, что они излечились, или реабилитировались, или как вы там это называете. Они же пойдут на что угодно, чтобы вернуть свои гребаные лицензии, так ведь?

Доктор кивнула.

— Само собой.

— Ах, так вы в курсе?