Волк Среди Овец

– Подскажите, какой процент, по вашим наблюдениям, составляют лгунишки?

– Довольно низкий, – признала Дженет.

– Просто низкий, так будет точнее.

Дженет напряглась. Она очень хотела быть понятой.

– Ко мне обращаются очень несчастные дети. Расторможенные. Трудно наверняка определить, что этот ребенок живет в придуманном мире.

– Хорошо, – согласился Элиот, – несчастье может быть вызвано различными причинами, не так ли? Ребенка можно обидеть и чем-то другим, вовсе не подвергая насилию, и это достаточный повод, чтобы солгать, вы согласны, доктор?

– Да, конечно.

– Некоторые дети лгут не переставая! Вам не случалось в своей практике встречаться с патологическими лгунами?

– Возможно, с одним или двумя. Настоящих патологических лгунов, как это ни странно, очень мало.

– По крайней мере, вы с ними сталкиваетесь не каждый день, доктор?

Дженет промолчала.

Элиот продолжил:

– Если ребенок открывается по горячим следам, это указывает на правдивость, не так ли? Ребенку, охваченному болью и страхом, можно верить?

– Да. Большинство из нас…

– Но неделя проходит за неделей, и, борясь с чувством вины или страха перед незнакомцем, он молчит, и это оправданно, доктор?

– Дети могут и так реагировать.

– Хорошо. Прошло два года, ребенок окружен заботой родителей, он в безопасности, ему не приходит в голову фантазия обвинить кого-то в извращенности, пока в один прекрасный день, устроившись поудобнее перед телевизором, он видит сюжет о несчастье, приключившемся с другими детьми, его родители завороженно смотрят на экран, они сочувствуют жертвам, и только тогда мальчик решается поведать о своей истории. В это тоже, по-вашему, можно поверить?

Элиот еле одолел такую длинную тираду.

– В данном случае – да, – сказала Дженет, сумев справиться с волнением. – Я общалась со многими детьми, которые хранили молчание месяцами или дольше, никому не раскрывая свою последнюю тайну. Это нормально.

– Можно ли делать выводы, основываясь на времени признания? – спросил Элиот, как будто убежденный ее аргументами.

Дженет собиралась достойно ответить. Элиот наблюдал за ее терзаниями. Мне не приходило на ум, как можно ее поддержать. Воцарилось молчание.

– Многие дети скрывают правду, – неуверенно повторила Дженет.

Элиот с минуту сидел, постукивая карандашом по столу. Бастер дергал его за рукав, но Элиот не обращал на него внимания.

– Доктор Маклэрен, вы заявили, что вас очень беспокоит Томми.

– Да.

Элиот кивнул.

– И конечно, вы стараетесь ему помочь. Вы верите в то, что он вам рассказал, не так ли?

Случись мне задать такой вопрос, тут же последовал бы протест защиты. Говорил ли Томми правду, предстояло решить присяжным, а не свидетелю; Сам Элиот не раз повторял этот тезис.

Я насторожился.

– Да, я ему верю, – сказала Дженет присяжным.

– Несмотря на долгое молчание и отсутствие физического насилия?

– Это вполне объяснимо.

– Да, – сказал Элиот. – Ваша вера заставляет вас игнорировать любые несоответствия.

– Протестую. Недоказуемо.

– Протест принят, – сказал судья Хернандес. – Не спорьте со свидетелем. Прошу не учитывать последнее замечание, – добавил он в адрес присяжных. Как будто можно было просто забыть сказанное.

– Я хочу выяснить, лжет ли Томми, – сказал Элиот. Чувствуя, что я закипаю, он поспешил добавить: – Учитывая ваш многолетний опыт и сотни пациентов. Поясните, пожалуйста, что бы вас навело на мысль, что ребенок лжет?

– Ну, искажение фактов, например. Минимум упорства, когда в нем сомневаются.

– Как Томми, – внезапно сказал Элиот.

Дженет нахмурилась.

– Нет, – сказала она.

Элиот не унимался, он, казалось, пытался воскресить нечто в памяти доктора.

– Ведь были случаи, когда он отказывался от своих слов, признавался во лжи?!

Дженет, нахмурившись, покачала головой.

– Он ни разу не говорил, что ошибся? Что между ним и Остином Пейли ничего не произошло!

– Никогда, – твердо ответила Дженет.

Элиот в недоумении уставился на Дженет. Я похолодел. Элиот не задавал пустых вопросов. Он что-то припас.

После того как весь зал оценил его удивление, Элиот взял себя в руки.

– Тогда что еще? – спросил он. – Что укажет вам на то, что ребенок говорит неправду?

Дженет задумалась. Я хотел помочь ей, но не имел повода для протеста. Вопросы были обоснованными.

– Оговорки, – наконец произнесла она. – Если ребенок упускает важные моменты, это безусловно указывает на то, что он говорит неправду.

– Пытается, – с готовностью добавил Элиот. – Забывает детали.

– Ну, конечно, иногда память нас подводит, и часто дети забывают…

– Доктор, – мягко произнес Элиот, – вы снова оправдываете его.

– Протестую.

– Протест принят. Пожалуйста, не принимайте во внимание.

– Я говорю о самом факте изнасилования, доктор, – продолжил Элиот. – О внешности преступника. Сначала ребенок убежден, что его изнасиловал этот человек, потом указывает на другого, затем возвращается к первоначальным показаниям, это ли не настораживает?

– Да, безусловно. Но дети менее точны в деталях, чем взрослые.

– Они ведь иногда лгут, правда, доктор?