Волк среди овец

Закончив правовую школу, я восемь лет проработал помощником прокурора. Мне это нравилось, но при моем честолюбии трудно смиряться с этой должностью всю жизнь. Спустя восемь лет, устав от судебного бюрократизма и сонма начальников, я ушел из прокуратуры. Мне захотелось заполнить белое для меня пятно в уголовном праве: как защищать клиента. Но речь шла не об учебе, а о партнере, с которым я мог бы обсуждать дела, на которого мог положиться, быть уверенным, что он меня поддержит.

Линда Элениз стала таким человеком. Я был ее оппонентом на нескольких процессах, и ее мастерство и компетентность поразили меня. Но Линда была не просто талантливым защитником, а самым ревностным адвокатом. Мне захотелось почерпнуть у нее эту веру, понять, каким образом она так отдается защите обвиняемых.

Линда верила в своих клиентов. Даже если не их словам, то в них самих. Она видела в них жертв, запутавшихся детей, защитить которых кроме нее было некому.

Я учился у Линды, но не перешел в ее веру. В отличие от нее, я не мог общаться с клиентами как с членами своей семьи. Но мы стали хорошими компаньонами, может быть, оттого, что я был скептиком, а в ней бурлила энергия. Если бы мы походили друг на друга, то через пару лет разошлись бы в разные стороны. Однако вот уже десять лет противоречия объединяли нас.

Даже если эти годы пролетят как миг, то все равно несут в себе преобразования. Оглянувшись, мы понимаем, что изменились, живем не той жизнью, что намечали. Когда мы познакомились с Линдой, я был Женатым человеком, у меня был сын-подросток и маленькая дочь. Спустя годы я обнаружил, что стало невыносимо вечером уходить из офиса домой к жене Луизе. Я мирился с этим ощущением неудобства какое-то время, пока мы с Линдой разом не почувствовали одно и то же и стали партнерами не только в работе, но и в постели.

Луиза словно предчувствовала такой исход. Мы с женой не разошлись. Просто остались хорошими друзьями и соседями, вместе воспитывали дочь Дину. Линда не хотела выходить замуж, а я не собирался уходить от жены из-за дочери.

Лишь должность окружного прокурора наконец расставила все по местам. Когда мне предложили вакансию, я понял, что безумно хочу этого. Линда, похоже, была в ужасе от того, как ревностно я стремился в тот мир, который покинул, чтобы стать ее учеником и компаньоном, но постаралась меня понять, помогла на выборах, а после избрания даже вступила в должность первого заместителя.

Что касается Луизы и меня, думаю, мы смогли бы жить вместе, но неприятности в первый год моей работы окружным прокурором - арест Дэвида и его последствия - разъединили нас. Два года назад мы развелись.

Новая должность несколько отодвинула мой разрыв с Линдой. Она не была прирожденным прокурором. Не проработав и года первым заместителем, Линда вернулась к частной практике. Поначалу мы думали, что сможем сохранить наши отношения, оставаясь соперниками в зале суда, но ошиблись. Столкновения на службе только усиливали конфликт во всем остальном. Мы не могли притворяться. Месяцами мы ссорились, пока разногласия не изнурили нас, и мы стали меньше видеться, чтобы избежать их.

Отдалившись друг от друга, мы поняли, что не имело смысла сокращать расстояние.

Я не нашел Линде замену и не думаю, что она заменила кем-то меня. У нее остались клиенты, у меня - работа и перевыборы. Что может быть увлекательнее работы, правда?

Арест прошел без помех, но без участия полиции. На этот раз ее функции выполнял я, впервые в жизни, что мне совсем не понравилось. Я прощупал почву, чтобы этот нелепый спектакль не испортил моих отношений с департаментом полиции. После того как обговорили план действий, я связался с шефом полиции Германом Глоуэром, который, по слухам, "вычистил" департамент за шесть лет пребывания на своем посту. Я считал, что он подогнал департамент под свою бесцветную личность. Глоуэр деловито проинструктировал меня, как проводится задержание.

- В этом нет ничего особенного, - сказал он. - Просто помните, что надо крепко схватить его за руки. Это их успокаивает. Вы бы удивились, узнав, что многие в последний момент, решают улизнуть, даже если добровольно сдаются полиции.

На этом мои консультации с полицией по поводу предстоящего ареста завершились. Похоже, после того как я сообщил им об этом, они отказались от расследования.

Спектакль должен был разыграться в хорошо освещенном коридоре на пятом этаже. Мне предстояло провести задержание прямо в холле. Это было публичное зрелище. На выборах можно будет использовать этот трюк, а подозреваемый хотел, чтобы все видели, как спокойно он отдает себя в руки властей.