Волк среди теней

Там он нашел Каритаса, чьи раскинутые руки были прибиты к древесному стволу. Старик был еще жив, но Шэнноу не знал, как его освободить – длинные гвозди были забиты слишком глубоко. Глаза Каритаса открылись, из них хлынули слезы. Шэнноу отвел взгляд.

– Они убили всех моих детей, – прошептал Каритас. – Все погибли.

– Я поищу способ вытащить гвозди.

– Незачем. Со мной кончено. Они искали вас, Шэнноу.

– Почему?

– Им дан такой приказ. Аваддон боится тебя, Йон. Йон, они убили всех моих детей!

Шэнноу достал нож и принялся кромсать кору вокруг правой ладони Каритаса, но древесина была очень твердой и к тому же скована морозом. Нож соскальзывал. Каритас заплакал, жалобно всхлипывая. Шэнноу уронил нож и прижал ладони к щекам Каритаса. Обнять его он не мог.

– Йон?

– Я слушаю, мой друг.

– Прочти мне что-нибудь из Книги.

– Что ты хотел бы?

– Двадцать второй псалом.

Шэнноу сбегал за Библией, открыл на нужном месте и начал читать:

«Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего…»

Шэнноу продолжал читать, пока не дошел до стиха:

«Скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои, а они смотрят и делают из меня зрелище».

Шэнноу перестал читать. По его щекам струились слезы и капали на страницу.

Каритас закрыл глаза, его голова склонилась. Шэнноу подошел к нему, и старик на краткий миг приподнял голову. Шэнноу увидел, как угас свет жизни в его глазах. Пошатываясь, он вернулся к Библии, поднял ее из снега, обтер и, вернувшись к старику, начал читать другой псалом:

«Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…»

Дальше он читать не смог.

Тогда Шэнноу закричал от боли, и его голос эхом отозвался в холмах. Он упал на колени в снег и спрятал лицо в ладонях.

Мальчик Села нашел его там в сумерках, полузамерзшего, в полубреду. Он заставил его встать на ноги и отвел в небольшую пещерку, где разжег костер. Через некоторое время Шэнноу заснул. Села привел в пещерку лошадей и укрыл Иерусалимца одеялом.

Шэнноу проснулся среди ночи. Села сидел перед костром, уставившись в огонь.

– Где остальные?

– Убиты.

– Как это произошло?

– Я забрал лошадей, как ты приказал, и погнал их на запад. И там мы наткнулись на другой отряд исчадий. Они, видимо, разделились – и эти напали на наших женщин, наверное, тогда же, когда мы напали на другой отряд. Они настигли нас на открытой равнине, и их пистолеты начали косить нас. Я был позади остальных. Я повернул лошадь и ускакал, как трус.

– Дать себя убить – скверный способ доказать свою храбрость, Села.

– Они уничтожили нас, Громобой, никого не осталось.

– Я знаю, малый. И для такого горя нет слов утешения.

– Но почему? Почему они просто убивают? Ведь у них нет никакой причины! Даже канны убивают ради пищи. Почему эти исчадия Ада причиняют такие страдания?

– Ответа нет, – сказал Шэнноу. – Поспи, малый. Завтра мы отправимся искать моих.

– Ты возьмешь меня с собой?

– Если ты захочешь.

– Мы будем охотиться на исчадий?

– Нет, Села, мы будем прятаться от них.

– Я хочу убить их всех!

– Я понимаю, но один мужчина и один мальчик не могут изменить лик мира. Настанет день, и они проиграют. Бог не допустит, чтобы они преуспевали.

– Твой Бог не защитил моих, – сказал Села.

– Да, но он сохранил тебе жизнь.

Шэнноу откинулся, заложил руки за голову и уставился на огненные блики, скользящие по каменному своду. Он вспомнил предупреждение Каритаса. Исчадия ищут его. Но почему? Что он совершил такого, из-за чего стоило бы начать охоту на него? И почему его разыскивает целое войско?