Волк в ее голове. Книга I

СПРАВКА.

Валентоса я знаю с осени. Единственная радость, которая скрашивает сей малоприятный факт, что меня сослали в валентосовский «В», класс для дЭбилов, а Диану оставили в «Б». Валентос у всех цыганит жвачку — непременно по две подушечки, как в рекламе, и одну отдаёт мне. А еще он дает списывать, и, наверное, мы бы отлично дружили, если бы не рыжая-сами-знаете-кто.

— Опять обижаться? — Я корчу Диане скептическую рожицу.

— Опять?!

— Ладно тебе! Он тебя поздравить хотел и все такое… Угу.

— Угу! Надеюсь, ты не позвал сюда эту рыбу-прилипалу?

— Ну…

Я виновато улыбаюсь, и Диана вскидывает руки.

— О, Господи!

— Он хочет подарить тебе подарок.

— О! ГОСПОДИ!

Вы бы поняли недовольство Дианы, если бы я расписал в красках, как дед Валентоса возродил в девяностые Свято-Алексиевскую пустынь, и как мама Дианы ушла туда жить, никому не сказав, и как потом вернулась.

Но, во-первых, мне лень, а, во-вторых, это был еще тот абзац.

З.ы. Да, что бы Диана дальше ни говорила, община при Свято-Алексиевской пустыни — отнюдь не сборище религиозных фундаменталистов. Типичные мимимишные христиане, насколько я могу судить: живут, молятся, паломничают.

Вот.

Вроде, все сказал.

Я варежкой поправляю шапку, которая сползла на лоб, и предлагаю:

— Попробуй сосредоточиться и посчитать от двухсот девяносто пяти в обратную сторону. Ну вот какая вот разница, кто чей дед?

— Яблоко от яблони…

— Ладно тебе.

— После того, как этот твой дед…

— Не мой, но…

— …прикопался к маме, — Диана показывает варежкой в сторону огней Северо-Стрелецка, — когда она вернулась из этой секты, и трындел всякое? Что Бог отвернется, если она не возвратится? Что она подвела там всех? Мне теперь — посчитать и забыть?

— Валентос про Бога не трындит. Разве что про Одина.

— Вот с ним тогда и гуляй, и живи, и… и обряд тоже с ним сделаешь. Три «С» тебе.

Диана складывает руки на груди и отворачивается. Иногда она очень упрямая и это ОЧЕНЬ бесит.

— А первое «С» где?

— Не знаю. Не важно!

Я размышляю, в каком слове Диана нашла первое «С», но потом соображаю, что для таких дум слишком холодно, и примирительно улыбаюсь.

— Обнимашки?

Диана, не понимая, смотрит на меня.

— Чего?

— Обнимаааашкииии. — Я выпучиваю глаза, поднимаю руки и, как зомби, топаю на Диану. — Обнимаааашкииии.

Диана отступает от меня, едва не заваливается в огонь и с обреченным видом скрещивает руки. Я повисаю на ней всем весом, как орангутанг на дереве.

— Чел, — Диана изображает скучающий вид, — сознаешь ли ты, что весишь с тонну?

— Я обнимашечный демон. Не могу же я весить как… перышко.

— Пожалуйста, обнимашечный демон, отзови своего прилипалу. Пожалуйста-пожалуйста!

Я отпускаю Диану.

— Вот объясни, как можно «отозвать» человека, если он хочет подарить подарок?

Диана пинает валун лабиринта.

— Да не нужны мне его дары.

— Какая же ты вредная!

Два чёрных глаза поворачиваются ко мне, как дула многопушечной танковой башни.

— Чел, он будет нудить.

— Неправда…

— Правда-правда. И твердить будет, что тут опасно, и все такое. То есть, тут действительно опасно, и я в чем-то согласна, но я же не нужу?.. нудю?.. Как вообще это слово произносится?

— Нудню?.. Нужничаю?.. Справляю нужду?..

— Что-то все равно неправильно звучит.

Диана задумывает на секунду, потом радостно вскрикивает и скачет вокруг.

— Придумала! Позвони и скажи, ну, сегодня все отменяется. — Она еще раз пинает валун. — Потому что ты заболел!

Я открываю рот и так долго молчу, что зубы сводит от холода.

— Он же с твоим подарком, не с моим! Он тогда пришкандыбает к нам домой.

— Скажи, мм, что у тебя понос, и это заразное. И фурункулы! Понос и фурункулы! — Диана морщится. — Буэээ! Аж самой противно!

Я качаю головой.

— Че-то как-то нехорошо звучит.

— Караул! — Диана всплескивает руками. — Мы вытурим рыбу-прилипалуса с праздника жизни силой слова! Какой ужас!

— Я так делать не буду. — В моем голосе прорезаются железные, батины нотки, и мордашка Дианы вытягивается.

Секунд десять мы безмолвно таращимся друг на друга. Постепенно плечи Дианы округляются, она чуть наклоняет голову и исподлобья смотрит на зелень северного сияния.

Я понимаю, что переборщил, и тараторю:

— Сделаем тут все, он подарит, и пойдём в ТЦ кататься на эксала… эскалаторах.

Лицо Дианы выражает скепсис, и я добавляю:

— Или в Афган. На какую-нибудь заброшку.

Скепсис заметно нарастает.

— Или домой к нам. Учитывая боевые действия, он там точно долго не останется.

Диана стонет.

— Чего там с нашими безумными предками?