Волк в капкане

Этот день, 1 ноября, выдался очень насыщенным — сначала очень много активного катанья на лыжах, от которого до сих пор болели все мышцы, потом обед, после которого предполагалось, что спортсмены идут в спортзал на силовую тренировку. Но Артур и Макс сбежали после обеда, чтобы погулять с Рене по Санкт-Моритцу — все вместе они покатались на санях, запряженных пятеркой лошадей, погоняли на снегокатах и на собачьих упряжках. Не было ни одной такой минуты, чтобы ей было скучно или неинтересно, чтобы было можно думать о чем-то другом. И все равно она постоянно вспоминала зеленовато-карие глаза и дерзкую улыбку Отто Ромингера. Она невольно представляла его рядом с собой — наверное, он здорово гоняет на этом снегокате. А потом, когда они втроем пошли пить глинтвейн к освещенной сотней маленьких лампочек стойке, она не могла не мечтать о том, чтобы он протянул ей горячий, исходящий ароматным паром стакан, поцеловал бы ее и сказал, что любит. Но снова пришлось свирепо одернуть свое разбушевавшееся воображение: Отто попросту не заметил ее! Он посмотрел даже не на нее, а сквозь нее, и ни о каких поцелуях и любви не могло быть и речи! Да кто она такая? Обычная серая мышь! А он кто? Он… Отто Ромингер, король всей солнечной системы и сопредельных галактик. Он из тех мужчин, кто рождается на свет, чтобы разбивать женские сердца, вот так, и не иначе. И к тому же, она обещала брату, что не будет сближаться ни с кем из клуба. И почему-то ей казалось, что, настаивая на этом, Артур имел в виду в первую очередь Отто Ромингера.

К ужину они вернулись в отель. В ресторане Рене невольно высматривала его за одним из соседних столиков, но тщетно — его не было. Она безумно устала, голова шла кругом от свежего воздуха и обилия впечатлений, ноги и бедра ныли, все, чего ей сейчас хотелось — пойти в номер и улечься в пижаме перед телевизором, и так она и поступила. Еще бы сейчас посмотреть какой-нибудь красивый и романтичный фильм. Да, к примеру, «Джен Эйр» — как раз по ситуации. Сиротка — серая, но умная и добрая мышь женит на себе порочного, богатого и роскошного аристократа. Она не выдержала и расхохоталась (благо, никто ее не видел). А по телику показывали «Неприкасаемых» — тоже неплохо.

Но даже захватывающий фильм с целым созвездием красивых мужиков-актеров не отвлек Рене — она снова и снова ловила себя на том, что вспоминает Отто Ромингера, короля, так его, Солнечной системы и сопредельных галактик. Дура, дура, что тут сказать? Уж лучше бы она пускала слюни вот от любого из них — Кевина Костнера или Шона Коннери, да хоть самого Роберта де Ниро — Аль Капоне! Оно куда безопаснее. Рене сильно-сильно потянулась (сиреневая пижамная кофта задралась до груди), сделала звук чуть громче…

В дверь постучали. Рене встрепенулась, по пути в коридор сердце подскочило — а вдруг? Но, конечно, на пороге стоял вовсе не Ромингер, а Максин.

— Что я вижу, — выразительно сказала Макс, входя в номер. — В пижаме? Спать собралась?

— Ну, у меня мышцы болят. Хочешь фанты?

— Плесни, — разрешила Макс, ослепительная в облегающем мини. — Как раз выпью, пока ты оденешься.

— Пока я — что?!

— Некоторые думают, что после тренировки жизни нет. А между тем есть бар, в который все ходят вечером. Я тебя туда отведу, и не отвертишься.

— Макс, я не пойду! Что мне там делать?

— Танцевать, веселиться. Пиво пить.

— Я не люблю пиво!

— Господи, ну закажешь себе компот или молоко, салага. Давай-ка, одевайся.

— У меня нет ничего! Что я — в джинсах пойду?

— Ну не в пижаме же! Ну-ка, показывай, что там у тебя есть из шмоток?

— Смотри.

Макс начала копаться в чемодане Рене и наконец выудила ярко-красный топ с глубоким вырезом и рукавами три четверти.

— То, что доктор прописал! Есть чем накраситься?

— Да, конечно. — Прежде чем Рене успела подумать, она выпалила: — А Отто Ромингер там тоже будет?

— О, нет! — закатив глаза, подруга повалилась в кресло. — Боженька милостивый, ну только не это!!!

— О чем ты?

— Выбрось его из головы. Забудь о нем. Быстро!

— Почему? Из-за Клоэ?

— Причем тут Клоэ!

— Я тебя не понимаю.

Юная надежда швейцарских женских горных лыж вздохнула так тяжело, будто вся тяжесть мира обрушилась на ее хрупкие плечи:

— Рене, я даже не знаю, как тебе это объяснить. Может, просто поверишь мне на слово?

— Чему именно я должна поверить? Что о нем надо быстро забыть?

— Это было бы просто здорово. Этот человек — минное поле. Просто держись от него подальше, и все будет хорошо.

— Но почему? — Рене натянула на себя джинсы и сунула пижаму под подушку.

Макс оценивающе осмотрела ее и позавидовала про себя — при довольно тонкой талии у Рене была роскошная грудь.

— Ну ладно, послушай, я попытаюсь объяснить. Отто — он мой лучший друг, я его обожаю, в самом деле. Он самый лучший из всех, с кем я знакома, хотя, может, так сходу и не скажешь. Но он очень сложный человек.

— Мы все очень сложные люди. — Рене поняла, что разговор будет долгий, уселась в кресле и зажгла сигарету (Макс с неодобрением покосилась, но комментировать не стала).