Волк в капкане

— Эта крошка уже научила тебя садо-мазо играм? — огрызнулась Клоэ. Отто недоумевающее мигнул. О чем это она? Ах да, связать. А по поводу чего в него вообще полетела вся эта фигня? Ну, во-первых, она знает, во-вторых, злится — какая-то добрая душа уже просветила ее обо всем. Клоэ не стала бы так психовать из-за факта измены, коль скоро это — часть их соглашения, а вот паблисити ее наверняка взбесило.

— Нечего психовать. Мне жаль, что не удалось избежать скандала, — сухо сказал он. — Поднимай, пока все не вылилось.

Крышка на бутылке геля для душа отлетела от удара об стену, и теперь густая перламутрово-зеленая жидкость выливалась на ковер, благоухая яблоками.

— Мне плевать! Ты выставил меня полной дурой!

— Не я, а Браун, — невозмутимо возразил Отто. — Иди к нему швыряться всякой хренью.

— По-твоему, это ужасно смешно? — взвилась Клоэ. Молодой человек невольно задумался, почему ему так часто приходится слышать именно этот вопрос.

— Ну ладно, хватит. Извини, что случилась такая… утечка. Я этого просто не успел предотвратить. Через какое-то время все вернется в прежний вид, и ты опять будешь в белом фраке. Я, собственно, это и хотел тебе сказать. На время наше соглашение приостановлено.

— Ты полагаешь, что я приму тебя назад? — тихо спросила Клоэ.

— А что изменилось? Это — тоже часть сделки.

В течение каких-то полутора-двух секунд ей хотелось швырнуть ему в голову что-нибудь реально тяжелое и обязательно так, чтобы попасть. Идиот, трижды идиот!!! Решил, что она — это что-то вроде партнера по бизнесу, или что с женщиной можно заключить какой-то гребаный фьючерсный контракт на любовь.

— То есть ты считаешь, что можешь открыто делать из меня дуру, путаясь не пойми с кем, а потом возвращаться как ни в чем ни бывало? Я не в дровах себя нашла, дорогой! — в последнее слово она вложила изрядное количество яда.

— В таком случае, хватит поднимать истерику из-за ерунды, — небрежно сказал Отто, открыл дверцу шкафа и достал оттуда футболку и джинсы — как Клоэ ни билась, она никак не могла убедить его выбросить эти обноски. — Пожалуйста, когда будешь уходить, оставь ключ на ресепшене.

С этими словами он как ни в чем ни бывало отвернулся от нее и начал переодеваться. Несколько секунд она стояла молча, потом взяла свои вещи, вышла и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Рене в своем номере лежала на нерасправленной кровати и ждала его. Несмотря на то, что он сказал ей быть голышом, она все же после душа надела новое очень сексапильное белье — комплект из розовых с золотом трусиков и лифчика. Еще она расчесала волосы и самую малость подкрасилась. Она ждала его и мечтала о нем. Она смотрела в окно — там было совсем темно, только видно было, что идет снег. А днем было ясно и солнечно…

А вдруг он не придет? Разве у нее есть хоть один шанс удержать его? Конечно, он остался с Клоэ. И не смог даже позвонить. И зачем тут звонить? Что тут скажешь? Если он провел с ней один день, это еще не значит, что теперь они будут жить долго и счастливо и умрут в один день… Нет, он ее любит! Разве может он ее не любить теперь, после всего, что между ними произошло? А почему она решила, что ничего такого не происходит между ним и Клоэ и другими, о которых говорила Макс? Его не удержала около себя даже такая красавица и звезда, как Рэчел Мирбах-Коэн — Иудейская принцесса! На что может надеяться серая мышь Рене Браун? Она настолько уверовала, что он не придет к ней, что расплакалась, смывая слезами свой тщательный легкий макияж. При этом втайне надеялась, что он явится в самое неудачное время — именно пока она плачет. Ничего подобного. Она посмотрела на часы и обнаружила, что прошло всего полчаса с тех пор, как они расстались. А он говорил, максимум час. Она снова пошла в ванную и накрасилась. Пока она думала, красить ли помадой губы, раздался телефонный звонок. Рене метнулась к телефону, по дороге больно ушибла большой палец ноги. Конечно, это был не Отто. Максин.

— Ты в порядке?

— Конечно. — Рене хотелось знать, что Макс скажет теперь. Но та ничего говорить не спешила. У нее были свои вопросы:

— Что происходит? Браун сидит в баре один и хлещет вискарь.

Рене пожала плечами:

— Я думаю, нам всем придется это как-то пережить.

— Я правильно все понимаю? — вкрадчиво спросила Макс.

— Правильно, — подтвердила Рене. — И что теперь?

— Ничего. Ты правильно сказала — придется это пережить. А кому придется переживать — тебе или Клоэ — я примерно догадываюсь.

— А я не хочу это знать, — вскинулась Рене. — Сейчас все хорошо. И даже если все уже кончилось, я ему вовеки веков буду благодарна. — Она снова плакала, опять смывая только что нанесенную тушь с ресниц.

— Понимаю, — вздохнула подруга. — Благодарность — отличное, высокое и достойное чувство. Они что с Брауном — подрались?

— Нет. Отто сказал, что не причинит мне вреда, и увел меня оттуда.

— На него это похоже. Он дипломат. И нипочем не поймешь, что он вправду думает.

— Может быть, ты знаешь его хуже, чем тебе кажется? — негромко спросила Рене.