Волк в овечьей шкуре - 2 (СИ)

— Они все одинаковые. Мама мне всегда говорила, что девочка должна быть доброй, нежной и ласковой. А мужчина должен всегда защищать женщин. Но когда тот, кто должен защищать, девять лет просто втаптывает в грязь и издевается как хочет… Ты не испытала, что испытала я. Я не хочу больше ждать, когда меня будет защищать мужчина, я поняла, что, кроме меня, никто меня не защитит. И глядя на тебя, я поняла, что женщина может быть сильной и способной сама за себя постоять. Ладно ты, есть еще Марина. Я ненавижу всех таких вот подонков как эти. Раньше я их боялась, но мне надоело бояться, я буду мстить им всем за то, что они сделали со мной, за все мои слезы, за все мои унижения, за все мои страхи и за все страдания. За всех девчонок, которые также, как и я, страдали и страдают. Я буду мстить за то, что нас, девушек, такие как они считают просто дырками, за то, что им плевать на наши души, на наши сердца. Им плевать на наших родных, на наших родителей. Я долго боялась, но я устала бояться. Я хочу быть сильной, хочу быть похожей на тебя. И я хочу быть для тебя не обузой, с которой надо нянчиться и отвлекаться, а хочу быть… чтобы ты не переживала за меня и была уверена во мне, что я смогу прикрыть тебе спину так, как ты уверена в своих друзьях, а они уверены в тебе. Я просто хочу быть с тобой рядом в любой ситуации, — у нее потекли слезы.

Я посмотрел на нее, подумал и произнес:

— Месть — не самый лучший помощник.

— Если бы ты побыла в моей шкуре, я бы посмотрела на тебя.

— Мне и в этой шкуре проблем хватает, а месть все же плохой помощник, — повторил я и замолчал, переключив внимание на дорогу.

Успокаивать ее я не собирался. Пусть поплачет, легче станет.

* * *

Нас никто не преследовал. Это и удивляло, и пугало. Не ясно, как у них тут налажено с ментами. Ладно, с братвой можно и на их языке говорить. А вот воевать с ментами очень уж не хотелось. Я напрягся, когда увидел патрульную машину и взмах жезла. Вера сразу взяла пистолет.

— Убери, — жестко сказал я.

— А вдруг…

— Убери, я сказала. У него радар в руках.

Подойдя к машине, он представился.

— Вы превысили установленную скорость на тридцать километров, — он показал табло радара. — Правила для все одинаковые, ваши документы, и пройдемте к нам в машину.

— Командир, извини, мы спешим… — подавая ему документы, произнес я.

Он раскрыл корочку. Посмотрел на меня, потом на своего напарника. Протянул мне документы и, отдав честь, пожелал удачи и не нарушать.

— Я не поняла, что, вот так просто? Мы спешим, и все? — удивилась Вера, глядя на меня заплаканными глазами.

Я посмотрел на нее.

— У тебя тушь потекла, — спокойно сказал я ей.

Она откинула козырек и посмотрела в зеркало, достала платок и начала приводить себя в порядок.

— И все же, почему…

— Потому, что в правах лежали пятьсот рублей, а сейчас их там нет.

— Понятно.

Мы еще какое-то время ехали молча.

— Алин, ты извини меня. Я сорвалась.

— За что извинить?

— Ну то, что я сказала, чтобы ты побыла в моей шкуре.

— Я не обижаюсь, я понимаю тебя, очень хорошо понимаю. Просто меня пугает твое поведение, ты готова убивать.

— А что мне делать? А говоришь, понимаешь.