Волк за волка

Глаза Яэль проследили за засоренными листьями течениями, изгибавшимися вокруг ближайшей вершины… Японского Победоносного нигде не было видно. Ее взгляд зацепился за конец дока, где стоял Лука, наблюдая. За ним собралась вереница гонщиков.

Это был его план? Засунуть ее между собой и Кацуо? Позволить двум своим злейшим конкурентам поколотить друг друга, а затем спихнуть победителя в воду? Нет, он изо всех сил пытался взойти на плот. И он бы не рискнул опрокинуть собственный мотоцикл, ставя под угрозу свое место в гонке.

В любом случае, на что это влияло? Яэль снова была впереди всей стаи. Готовая выиграть.

Феликс посмотрел, обернувшись, на крошечного Луку, удаляющегося прочь, прочь:

– Вот и все.

Их плот царапался о скалистый берег, сев на мель для остановки. И потому, что никого не было впереди нее, потому, что никто не мог ее обогнать, Яэль простояла на берегу на мгновение дольше, наблюдая за Лукой, окруженным людьми, но все равно таким одиноким.

Река затихала и буйствовала между ними.

Она не могла не задаться вопросом, действительно ли она что-то оставляла.

– Вот и все, – сказала она и отвернулась.

Глава 29

Сейчас. 28 марта 1956. Ханой – Шанхай

Она была впереди.

И это было хорошо.

Они показали отличное время на участке после реки, съехав по грунтовой дороге, так быстро, как позволяли их байки. Прошли часы, и горы исчезли, опустившись обратно в землю. Поля риса все тянулись и тянулись: ферма за фермой, за фермой. Деревня, деревня, городок, город. Дорожная грязь сменилась асфальтом, и их «Рикуо» показали еще более хорошее время, мчась от оранжевого тумана заката в наступавшую ночь.

Когда тьма все поглотила, Яэль щелкнула фарами и продолжала ехать. (Пыли, которая могла ее остановить, не было). Она ни за что не будет рисковать своим лидерством. Никаких привалов, еды, сна. Ее единственными перерывами были поспешные, но необходимые заправки топлива.

Феликс продолжал устойчиво держаться на ее стороне. Без жалоб и криков, когда она решила продолжать ехать в сумерках. Он просто включил свою фару, дополнительно осветив дорогу.

Яэль не могла запретить своим мыслям обращаться к тому, что произойдет дальше. После Шанхая, после переправы на барже через море, после финиша в Токио.

Скажет ли она ему правду?

Конечно, нет – он не поймет.

Скажет ли она прощай?

Нет, это будет слишком большой жертвой.

Тогда просто оставить его? Как Аарон-Клаус оставил её – без слов, висящую на краю, с которого она так и не сумела взобраться назад.

Это был самый лучший вариант. Но было что-то неправильное в том, чтобы просто исчезнуть… Может быть, после того, как все закончится – убийство, побег, охота и война, которая определенно последует, – она сможет найти его снова.

Найти его снова и сказать ему, что? Я – результат неправильного псевдонаучного эксперимента, которая похитила твою сестру, изменила кожу под ее лицо и убила фюрера, когда носила лицо твоей сестры. Извини за это. Ох, и еще раз прости за удар пистолетом. Хотя, он хорошо зажил.

Она могла только представить, как хорошо это пройдет, учитывая досье Феликса.

Нет – прощание, которое не было прощанием, было лучшим вариантом. На самом деле, это было все, на что она была способна.

Эти мысли крутились – круг, и круг, и круг – и дорога зияла темнотой перед ней, как открытая рана. Ее края начали смазываться: ветви деревьев простирались слишком далеко, порхающие, как летучие мыши в уголках ее глаз. И в желудке поселились искры, напоминающие Яэль, что проглоченные на заправке протеиновые батончики не были полезной едой.

Пока Яэль не двинулась в сторону обочины и не начала рыться в своем кофре, она и не подозревала, как отяжелели ее веки, требовавшие сна.

Феликс тоже зевал, со щелчком открывая карманные часы Мартина и проверяя время через паучьи трещины очков на лице:

– Нам осталось четыре, может быть пять часов езды. Пять часов до восхода солнца.

Яэль откопала пакет сушеного мяса, с трудом пытаясь его открыть. Ее пальцы были неловкими и обессиленными от семнадцати часов на байке.

Феликс внимательно наблюдал, как она сдалась и атаковала упаковку зубами. Глотая кусочки сушеной курицы прямо из пакета.

– Лучше всего остановиться и вздремнуть. Это вероятно, делают и другие гонщики.

Яэль посмотрела на дорогу. Никаких огней. Просто тьма, что купалась в ее глазах, вмещающая в себя столь многое (как и все темное): дни, смешанные с жизнью, закрученные мечтами. Она почти могла услышать вой своих кошмаров, впечатывающийся ей в уши.

Феликс был прав. Ей нужно поспать. Но это был участок гонки под названием «езжай или умри». Не скорость теперь определяла победителя, но выносливость.

А у Яэль всегда была хорошая выдержка…