Волк за волком

Первое, чего попросила Яэль, — это радио. Она настроила нужную ей частоту, умело управляясь с кнопками и рычагами, и вскоре смогла установит связь с главой КПП в Нью-Дели. Это был короткий разговор, прерывающийся частыми помехами. Суть заключалась в следующем: похищены, сбежали, сейчас в норме. Тур продолжается? Да. Добирайтесь до Нью-Дели.

Сообщение принято.

Второе, о чем попросила Яэль, — бензин:

— Достаточно, чтобы мы смогли доехать до Нью-Дели.

— Запасы топлива разбросаны здесь, — надзиратель (приземистый мужчина с квадратной челюстью) показал на огороженную колючей проволокой землю за ними. Это были не машины смерти, Яэль поняла это по отсутствию гадкого дыма, а трудовой лагерь. Шахтерский, судя по виду. — У нас имеется четкое количество для генераторов и транспорта, который ходит по расписанию. К тому же, если поедете на этом, вас точно пристрелят.

— Когда следующая машина до Нью-Дели?

— Несколько солдат едут завтра днем. Они будут в Нью-Дели к полуночи.

— Завтра днем?

Это не достаточно быстро. Ведь гонка все еще продолжается, время идет, а Катсуо на свободе. Логически, тактически, Яэль знала, что парень, скорее всего, до сих пор передвигается пешком и явно не сможет их догнать. И все же она не могла избавиться от мысли, что победитель их обогнал.

— Есть другой способ?

— Сейчас загружают грузовой поезд. Он отъедет в Нью-Дели через десять минут. В вагоне с пайком будет место.

Поезд… темный, качающийся, закрытое пространство, горячие тела (и под всем этим яях-эль, яях-эль, яях-эль).

— Победитель Вулф? Что-то не так?

Ее глаза были закрыты, осознала она. Яэль открыла их и обнаружила смотрящего на нее надзирателя. Подбородок наклонен. Глаза сужены.

— Это… это самый быстрый способ?

— Поезд доберется до Нью-Дели к полудню, — сказал он ей.

Двенадцать часов. Время, которое могло решит дальнейшую судьбу гонки. Если бы Катсуо не бродил неизвестно где, она подождала бы. Воспользовалась другим средством передвижения. Но она не могла так рисковать.

— Мы поедем, — сказала она.

Поезд большей частью был нагружен углем. Нескончаемые вагоны угля: чернота, изъятая из черноты, высоко поднималась вверх, создавая подобие гор. В конце поезда прикрепили два вагона с пайками. Вокруг лежали пустые коробки из-под еды, на которых красовались надписи типа «РИС» или «ФАСОЛЬ». Обычный рацион лагерного жителя. Коробки везли в Нью-Дели, чтобы восполнить запасы. Участники тура Аксиси теснились между ними. Ральф и Ларс воздвигли себе трон из коробок и взгромоздились на него. Ямато и его перебинтованная нога прислонились к пустому углу. Риоко сидела рядом с ним, положив голову на плечо парню. Феликс свернулся к ближайшей груды коробок.

Он храпел.

Яэль не могла отдохнуть. Она сидела у открытой двери, откуда слышалось ее имя: яях-эль, яях-эль, яях-эль. Новые воспоминания возникали в голове с каждым проносящимся звуком: запах мочи и пота, как шерсть маминого пальто впивалась в щеку Яэль вроде когтей, как стучало мамино сердце, громким маршем отдаваясь в ухе Яэль, когда поезд замедлился. Остановился.

Ее собственное сердце чуть не остановилось, когда боковым зрением она увидела Луку. Он сел рядом с ней, слишком близко.

— Ты выглядишь, будто только что увидела призрака, фрейлин.

Если бы только Лука знал, как он был прав. Не одного призрака. Сотни. Тысячи. Для таких цифр не было достаточно грусти, злости, ее не было достаточно.

— Не люблю поезда, — в этот момент говорила Яэль, не Адель. Она слишком поздно это поняла и замолчала. Ее изношенный разум начал шарить по делу о победительнице Вулф. Она не могла вспомнить ничего о поездах. Может, Адель и правда их ненавидела.

На лице Луи выразилось сомнение:

— Девочка, гоняющая на мотоциклах и сбегающая от советских захватчиков, ненавидит поезда?

Яэль оглянулась, чтобы проверить, услышал ли Феликс, но брат Адель все еще спал. Затем она посмотрела на Луку. На его лицо все еще была кровь. Высохшая, хлопьями падающая на его одежду.

— Ты выглядишь не лучшим образом.

— Черт возьму. Волосы плохо лежат? Я так и знал, — Лука плюнул на ладонь и убрал волосы со лба назад. Это тщеславное движение не дало ему никакой пользы. Зато Яэль открылся идеальный вид его ранения.

— Твое ухо! — выдохнула она. Верхняя часть хряща полностью отсутствовала. Оторвана. Рана была запечатана огромными кусками темной крови.

— Чертов коммунист оторвал, когда мы сбегали. Я выживу, — он пожал плечами и волосы вновь упали вниз, прикрывая ухо. — Симметричные лица переоценивают.

— Возможно, и так, но инфекцию никто не отменял, — Яэль вновь осмотрела парня. Лихорадки у него не было. Пока. Лицо, измазанное кровью, освещал свет луны. — Надо было дать доктору тебя осмотреть.

— В Нью-Дели врачи лучше, — рука парня охватила солдатский жетон, расположенный вокруг шеи. Большой палец провел по написанным на нем буквам. Рассеянное, привычное движение. Железного креста нигде не было видно. Яэль подозревала, что он (как и ее собственный) был далеко в лесу, запрятанный в мотоцикле.