Волхв

— Еще смотреть его. Подохнет, туда и дорога.

Пленник метнул на него злобный взгляд. В этот момент старик тронул стрелу в его ране, и раненый выгнул шею и оскалил зубы от боли. И тоже молча.

— В сарай его. До вечера потерпит, подождет своей очереди. Ничего не случится. А если и случится, значит, рок его такой. Не дитя малое, знал, куда шел и зачем. На хлеб с солью, значит, не рассчитывал. Так?

Варяг опустил голову, не желая отвечать на вопрос ведуна. Тот и не настаивал. Повернулся и пошагал вдоль высоких сосен, к кладбищу. Давило снова подхватил охнувшего пленника на плечо.

Затопив баню, ведун решил пока она нагревается, прибрать мертвых. Тела, сваленные в общую кучу на краю хутора, невольно цепляли глаз и не давали ему спокойно заниматься другими делами. Могилу на окраине, рядом с основным кладбищем, где лежал прах его жителей, тех, что ведун сумел опознать после визита княжих людей, выкопали Заруба и Ратигор. Давила помогал им, меняя по очереди то одного, то другого. Троих гораков и одного варяга задумали похоронить по христианскому обычаю. Правда, гробы сколачивать не стали, скинули в яму как были — в одежде. Получилась братская могила. Их сюда никто не звал, пусть довольствуются выполнением основного обряда. И этого могли не делать — отнесли бы в лес да бросили, зверье само косточки приберет. Но ведун не мог не отдать дань богине смерти Маре, для которой не имеет значения вероисповедание усопшего. Он знал — она желает, чтобы покойного провожали по тому обычаю, к которому тот готовился при жизни.

Высоченного Олбрана с медлительным, но зато дотошным Велитархом отрядили разделывать медведя. С ними отправился и Горий, чтобы и место указать, и помочь в случае чего. Обратно собирались выдвигаться тяжело нагруженными — кроме шкуры, рассчитывали захватить с собой и побольше мяса, такую толпу мужиков надо чем-то кормить. Запасов у ведуна хоть и немало, но все ж не на такую армию. Братья, осмотрев ледник, прикинули, что гуртом подчистят съестное дня за три. А сколько тут с такими делами еще проторчать придется — не ведомо. Посовещавшись, решили, что надо самим выходить на охоту, и уже было собрались, да не пришлось — подвезло, оказалось, медведя малой зарубил, да не простого — колдуна в медвежьей шкуре. Правда, оттого, что в него чародей вселился, косолапый не похудел, и мясо его хуже не стало. Услышав о забитом Михаиле Ивановиче, братья повеселели — теперь еды, точно, на неделю всем хватит.

Дошагали быстро. Ветер основную влагу уже стряхнул с веток, остатки, сыпавшиеся на троих путников в виде редких капель, задержать их уже не могли, как и испортить настроение. Косолапый лежал там, где его и оставили. Увидев его теперь, много после схватки, Горий удивился еще больше — как он умудрился такого здоровяка завалить? «Наверное, это дед помог. Ранил зверя, а потом уже и меч справился. Повезло мне с оружием, с таким любой добытчиком станет». О собственном участии в победе над косолапым Гор в своих рассуждениях скромно умалчивал, справедливо полагая, что хвалить себя — последнее дело, пусть другие скажут хорошие слова, он примет их как должное.

Опытные охотники, увидев медведя, присвистнули.

— Здоровый, чертяга. — Олбран, примериваясь, обошел неподвижного зверя. — Неужели это ты его так?

Гор коротко кивнул, но глаза выдали — радостные и восторженные, они внимательно рассматривали страшную рану косолапого на шее.

— Не слабо рубанул, — Велитарх открыл спрятанные под длинной шерстью края разруба. — Быть тебе охотником не из последних.

Гор от удовольствия слегка покраснел. Впрочем, охотники на него уже не смотрели.

Велитарх порылся в котомке и извлек серую от времени и наносимого сверху медвежьего жира фигурку косолапого, искусно вырезанную из дерева. Оглядевшись, пристроил ее в развилке молодой березки. Олбран приблизился к нему и оба опустились на корточки перед амулетом.

— А мне с вами можно?

— Нет, Гор. Ты не должен показываться духу медведя, он может тебя узнать и потом в покое не оставит, пока не отомстит. Постой в сторонке. Мы быстро. И лучше лицо прикрой чем-нибудь.

Горий послушно отошел к границе просеки, присел на вывернутую корягу и отвернулся. В его селе таких строгостей после убийства косолапого не водилось, но определенное заклинание духу медведя, после удачной на него охоты, читали обязательно. В Коломнах тоже верили, что он после гибели может навредить охотнику, например, наслать на него неудачу в охоте.

Миловы речитативом зачитали обращение к медвежьему духу — Гор не разобрал ни слова — и Олбран помазал фигурку свежей кровью косолапого. И тут же завернул в старую рогожку и упрятал обратно в котомку Велитарха. Закончив непродолжительный обряд, братья поднялись на ноги. Велитарх завязал тесемки котомки и снял с пояса разделочный нож. Олбран уже наваливался на тушу медведя всем телом — переворачивал. Но пока не подскочили еще двое, не справлялся. Втроем кое-как осилили — перекинули неподъемного мишку на спину. Лапы тяжело махнули вслед за телом. Как у живого. Гор даже на миг испугался.