Волхв

В первый же выходной Никита Дубинин собрался в слободу. Почти неделю держалось в городе тревожное положение. Дружинники измучились на дежурствах, да был бы толк и ясность, а то одни загадки вокруг. Ни кто бы не роптал, если враг у ворот стоял, или дозорные сообщили, что чужая рать на подходе, или сами в поход готовились. А тут ни того, ни другого, ни третьего, а на постах стой за себя и того парня. Тут еще как назло сотню, что в начале лета на полевые сборы на заставу отправили, назад не возвращают. Говорят, гоняют их там до седьмого пота. Причем, вести какие-то подозрительные доходят из стана. Будто готовят их не к бою с ворогом, а к захвату селений. Как окружать, как правильно заслоны ставить. Ну, и рубка, и стрельба, конечно. Не иначе, как на Коломны собираются. И еще непонятно, куда два десятка дружинников с Тагром отправились? Никому не слова, прямо тайна за семью печатями, как и его товарищи из десятка вместе с Микулой? Какие тати такие объявились, что на гораков напали? Разбойники в лесах есть, то верно, но они в основном на торговых людей охоту имеют. «Хотя, — вспомнил Дубинин, — как-то, пять сроков назад, был такой же случай — тоже гораки пропали. Так и не нашли. Может, те же тати и были». — Никита повесил на пояс фляжку с водой, кинул в сумку на поясе кусок овечьего сыра — на всякий случай. Может, заночевать придется. Отпросился на пару дней, хотя вернуться рассчитывал к вечеру.

И вообще эти гораки в городе не понятно с чего на особом счету — на посты их не ставят, службу какую тоже не тянут, лишь пятерками на облавы ходят, по два-три дня где-то пропадают — на кого только охотятся? Если на родноверов, то почему никого в город не приводят? Неужто, на месте разбираются? Если так, то это очень нехорошо — в честь чего русичей на Руси какие-то приезжие смерти предают? По какому такому закону? Даже если они приказ от Никифора получают, все равно без княжьего суда нельзя. Хотя, сейчас и среди своих — дружинников, такие же появились — увидят старика в длинной белой рубахе и сразу за меч хватаются. Что они им сделали? Никифор, конечно, за каждого ведуна серебром платит, но есть же и честь воинская, — Никита горько качнул головой и, приветливо махнув рукой часовому у выхода, толкнул калитку воинского городка. — Князь странно себя ведет — из терема носа не кажет. Раньше, бывало, и не застанешь его за городскими стенами — то он на охоте, то рыбу с рыбалями промышляет, то к соседскому князю в гости отправится. Сейчас же сидит. А вот сынок его Любояр — отличный парень растет, простой, спокойный, тот целыми днями шустрит. И с робятами деревянными мечами рубится, и стрелы мечет по мишени, и дротики бросает. Видно, решил в военном деле самого воеводу Бронислава обойти. Он упорный, такой обойдет. Сейчас уже, поди, на равных будут, а через годик-два далеко уйдет. Способный паря.

Вышел через ворота, еще трава не просохла. Утро стояло пасмурное. Последние дни дождь лил почти не переставая, и промозглая сырость после последнего ночного дождя висела в воздухе и никак не добавляла настроения. Знакомые стражники, прочитав при свете фонаря берестяную увольнительную, извинительно улыбаясь, приподняли ворота. Никита махнул рукой, мол, не тушуйтесь, служба, есть служба, сам такой и нырнул под поднявшуюся аршина на полтора массивную створку ворот.

Дорога до слободы заняла у Никиты все расчетное время. К полуденному солнцу, скорее угадываемому в мутном небе, он уже подходил к первым пряслам поселения.

Вавилу он знал давно, с самого того дня, когда он, испуганный и исхудавший в долгой дороге появился у дальнего поста дружинников. Тогда они еще дежурили на подходах к граду в секретах. Это только пару лет спустя князь отменит посты — мол, никто на нас войной не ходит. Мордва присмирела, зыряне вообще поклялись в вечной дружбе, после того как волхвы спасли их народ от суровой болезни, косившей людей, как лесной пожар сухостой.

С юга, запада и севера-запада кругом свои, русские княжества. И хоть дружбы меж князей нет, но и ссоры никто заводить не хочет, предпочитая по поговорке, худой мир хорошей войне.

На секрете Никита тогда и стоял с товарищем. По дорогам, как начали греческую веру принимать, народу много ходить стало, одним больше, одним меньше — пропустили дружинники Вавилу. И осел парень в слободе. Мастерство с собой принес — хороший кузнец оказался. За последующие годы Никита помог Вавиле с домом — сам пришел и друзей привел на стройку. За неделю построились. Так и подружились. Потом если не каждую неделю, то хотя бы раз в месяц выбирались друг к другу погостить. А как друг поженился, так и с женой стал захаживать. Уважал и любил своего друга Дубинин. «Широкой души человек, — говорил он про него, — и отваги. Если бы не ремесло, быть бы ему в княжьей дружине, не меньше как сотником». Вспоминал частенько случай, что в лесу произошел, лет пять назад.