Волхв

Я запустил руку в задний карман, зажег несколько спичек, чтобы она рассмотрела в документе мои имя, адрес и профессию. Наконец она протянула вид на жительство мне.

– Все в порядке?

Она не собиралась шутить.

– Можете поклясться, что вы не его помощник?

– Помощник, но только в том смысле, что Жюли, по его словам, проходит экспериментальный курс лечения от шизофрении. А этому я никогда не верил. Во всяком случае, переставал верить, стоило мне с ней увидеться.

– Вы не были знакомы с Морисом до того, как появились тут месяц назад?

– Ни под каким видом.

– И контрактов с ним не заключали?

Я взглянул на нее.

– А вы, значит, заключали?

– Да. Но там ничего подобного не предусматривалось.

– Помедлила. – Жюли завтра вам все расскажет.

– Я тоже с удовольствием познакомился бы с какими-нибудь подлинными документами.

– Ладно. Это справедливое требование. – Бросила сигарету, затушила ее носком туфли. Следующий вопрос застиг меня врасплох. – На острове есть полицейские?

– Сержант и два рядовых. А почему вы спрашиваете?

– Так, из любопытства.

Я глубоко вздохнул.

– Подведем итоги. Сперва вы с ней были призраками. Потом – сумасшедшими. Теперь вот-вот угодите в наложницы.

– Иногда я думаю, что это был бы лучший исход. Самый понятный. – И быстро заговорила: – Николас, я в жизни ничего не принимала близко к сердцу, потому-то мы, может, и оказались здесь, да это и сейчас в каком-то плане одно удовольствие… но, честное слово, мы и правда просто англичанки, которые за два месяца забурились в такие дебри, что… – Она осеклась, и воцарилась тишина.

– Вы разделяете восхищение, с каким Жюли относится к Морису?

Помедлила с ответом; взглянув на нее, я увидел холодную улыбку.

– Подозреваю, мы с вами найдем общий язык.

– Выходит, не разделяете?

Отвела глаза.

– Сестра куда способнее меня, но… элементарного здравого смысла ей недостает. Я-то, хоть и не понимаю, что именно тут происходит, чую подвох. А Жюли вроде все на ура принимает.

– Почему вы спросили про полицейских?

– Да потому, что здесь мы как в тюрьме. Тюрьма, конечно, вполне уютная. Ни камер, ни решеток… она ведь вам говорила, он уверяет, что мы в любой момент можем отправиться домой. Вот только мы все время ощущаем какой-то надзор или опеку.

– Но сейчас-то мы в безопасности?

– Надеюсь. Но скоро мне надо идти.

– Сообщить в полицию ничего не стоит. Было бы желание.

– Это радует.

– Ну, а вы как думаете, что здесь на самом деле происходит?

Кислая улыбка.

– Я у вас о том же хотела спросить.

– На мой взгляд, в психиатрии он что-то смыслит.

– Он часами расспрашивает Жюли, когда вы уходите. Что вы говорили, как вели себя, как она вам врала… и тому подобное. Впечатление, его так и подмывает влезть в чужую шкуру – каждую подробность выпытывает.

– И гипнотизирует ее?

– Он нас обеих гипнотизировал – меня всего один раз. Такое немыслимое… вам тоже довелось?

–Да.

– А Жюли – не один. Чтоб тверже выучила роль. Биографию Лилии. А потом – повадки шизофреников, настоящий спецкурс.

– И под гипнозом выспрашивает?

– По правде – нет. Всякий раз печется, чтоб та, кого он не гипнотизирует, присутствовала на сеансе. Я сижу и слушаю, с начала до конца.

– И все-таки дело нечисто?

Снова замялась.

– Кое-что нас смущает. Момент соглядатайства, что ли. Кажется, он все подсматривает, как вы тут с ней кадритесь.

– Взглянула на меня. – Жюли вам рассказывала про сердца трех? – И по лицу моему догадалась, что нет. – Ну, расскажет еще. Завтра.

– Что за сердца трех?

– По первоначальному плану мне тоже полагалось вступить в игру.

– А дальше?

– Пусть она вам расскажет.

– Мы с вами…? – предположил я.

Помедлила.

– Он уже от этого отказался. С учетом того, как все повернулось. Но мы подозреваем, что первоначальный план он вообще не собирался выполнять. И потому непонятно, зачем я-то здесь болтаюсь.

– Подлость какая. Мы ж ему не пешки.

– Это ему лучше, чем вам, Николас, известно. Дело не в том, что ему надо поставить нас в тупик. Ему надо, чтоб мы сами его в тупик поставили. – Она улыбнулась и прошептала: – Кстати, я лично так и не решила, радоваться или плакать, что прежний план отменен.

– Позволите передать это вашей сестре?

Усмехнулась, отвела взгляд.

– Вы меня всерьез не принимайте.

– Я уж понял, что не стоит.

Сделала короткую паузу.

– У Жюли был очень тяжелый роман, Николас. Совсем недавно он закончился разрывом. Это одна из причин того, что она уехала из Англии.

– Как я ее понимаю!

– Да, вы должны понимать ее. Но я к тому, что ей и старых мучений достаточно.

– Я не собираюсь ее мучить.

Подалась вперед.

– У нее просто талант – цеплять не тех мужиков. Вас я не имею в виду, я вас почти не знаю. Но последнее ее достижение оптимизма не внушает. – И добавила: – У меня одна мысль: во что бы то ни стало ее уберечь.

– От меня ее беречь не требуется.

– Беда в том, что она всю жизнь ищет поэзии, страсти, отзывчивости – всей этой романтической дребедени. Мой рацион не в пример грубее.

– Проза и пудинг?

– Я не жду, что у красивого мужчины и душа будет красивая.