Волхв пятого разряда

— Я не волшебник, я учусь, — деланно потупил взор Несвицкий. — Но ради тех, кого люблю, способен на любые чудеса.

— Ох, Коля! — Марина вновь вздохнула и обняла любимого. — Чем это все закончится?

— Все будет хорошо, — заверил Николай.

Спустя неделю после первого сеанса у Маши выросла ладошка — чуть меньшая, чем на другой руке, но полноценная: с пальчиками, ноготками и сохранением всех функций человеческой руки. Маша без проблем держала ложку и даже рисовала, то и другое не совсем уверенно — моторику ей предстояло наработать. Но это не проблема, как сообщили Николаю, поможет комплекс упражнений. Ведь главное — в кисти ребенка присутствуют суставы, есть сухожилия, сосуды, нервы… Почти что полноценная ладонь, разве что размером чуть поменьше, чем другая. Теоретически можно было провести еще сеанс, чтобы ручку увеличить, но Несвицкий от идеи отказался — кто знает, чем закончится? Появится у девочки клешня… Тут главное не навредить. И без того переживал за Машеньку. Марине и другим врачам он не показывал волнения, демонстрируя невозмутимость и уверенность в своих поступках, но на деле даже плохо спал ночами, одолеваемый терзаниями.

За эти дни он очень привязался к девочке. Не по годам серьезная, рассудительная и вежливая кроха пробудила в сердце Николая забытые родительские чувства. В прошлой жизни он нечасто баловал детей своим вниманием — мешали длительные командировки в многочисленные «точки», где он воевал, потом лежал в госпиталях, и как-то вышло, что сын и дочка выросли почти что без отцовского участия. Хорошими людьми — супруга постаралась, но маленькими их Николай совсем не помнил. Общался с ними после выхода на пенсию, но дети стали взрослыми: дочь вышла замуж, а сын женился, и собственные семьи оттеснили их интерес к родителям на периферию. Николай не обижался — закономерно, тем более что появились внуки. Но внук не сын — его ты видишь далеко не каждую неделю, не говоришь с ним каждый день, не обнимаешь, не рассказываешь сказки и не учишь с ним уроки. Нет, если вы живете с внуками в одной квартире, такое будет, но времена сейчас другие, и дети часто обитают отдельно от родителей. Несвицкий уводил Машу в свой кабинет, где читал ей книжки, рассказывал волшебные истории, которые принес из прошлой жизни, благо детство у него было счастливым — рос под присмотром бабушки, которая их знала множество, и Коля их запомнил.

Малышке это нравилось. Она взбиралась на колени дяди Коли и, прижавшись к нему худеньким тельцем, внимала, затаив дыхание. Родители или другие родственники ее не навещали, и Несвицкий поинтересовался этим у Марины.

— Нет у нее родителей, — ответила супруга, — нет никого совсем. Прилет в квартиру, в которой все погибли. Маша уцелела чудом. Лежала под обломками.

— Она не говорила.

— Не хочет вспоминать — психическая травма. Такое сплошь и рядом.

— И где она живет?

— В детдоме. Сирот в Царицино нередко забирают в семьи, но деток с инвалидностью не очень жалуют. Ухаживать за ними сложно, — она вздохнула. — Теперь, когда у Маши появилась ручка, возможно, заберут.

— Вот, значит, как… — сказал Несвицкий после чего отправился домой. Там переоделся в свой мундир с прицепленными орденами, взял паспорта — свой и Марины, свидетельство о браке. На внедорожнике приехал в городскую администрацию, где отыскал необходимый кабинет. Поговорил с ее хозяйкой, переоделся дома в камуфляж и заглянул к Марине в отделение.

— Как смотришь, дорогая, если мы с тобой удочерим Марию? — спросил супругу.

Марина растерялась.

— Ты серьезно? — спросила после паузы.

— Вполне, — кивнул Несвицкий. — Я говорил с начальницей управления опеки и показал ей наши документы. Она не возражает. Принесем ей справки о состоянии здоровья, характеристики из госпиталя, их педагог поговорит с малышкой. Еще обследуют квартиру, чтоб убедиться, что жилищные условия нам позволяют содержать ребенка. Ничего особо сложного.

— Мне Маша нравится, — ответила Марина, — но не уверена, что у нас получится поладить с девочкой. А вдруг не сложится? Не отдавать же ее опять в детдом?

— Ну, для начала нам оформят опекунство, и только год спустя мы сможем претендовать на право стать ее родителями. Педагог нас будет навещать, беседовать с малышкой, и, если все нормально, составит заключение. Такое не пугает?

— Нет, конечно, — ответила Марина. — Сама об этом знаю. А Машенька захочет с нами жить?

— Так у нее и спросим, причем сейчас. Не возражаешь?

Получив согласие, Несвицкий вышел. В кабинет вернулся с Машей. Усадив ее на стул, встал напротив плечом к плечу с Мариной.

— Скажи нам, Машенька… — он вдруг почувствовал смущение. — Ты согласишься жить у нас? Со мной и с тетей доктором? У нас хорошая квартира здесь неподалеку. Там все удобства… — Несвицкий замолчал, сообразив, что говорит совсем не то.

— Мы будем о тебе заботиться, — добавила супруга.

— У вас есть котик? — вдруг спросила девочка.

— Котик? — Несвицкий растерялся. — Настоящий?

— Нет, желтый. Большой такой, — Маша показала ручками. — И мягкий, я с ним спала.

— Игрушечный? — сообразил Несвицкий.

— Да, — подтвердила Маша.