Волки

Собаки с лаем и воем набросились на него. Волк уже не мог биться. Его слабые укусы, медленные и неуверенные повороты отяжелевшей головы, конечно, не могли бы испугать собак, но они помнили о былой его мощи. «Не новая ли это уловка?» И, не нападая сразу и решительно, они скакали вокруг него, наполняя гомоном весь двор, и один за другим болезненные укусы сыпались на него.

Ночной сторож, лениво побрякивая колотушкой, вышел из-за амбара. «Что собаки так разошлись?» Он подошел ближе, глянул, и вдруг в сером звере, видневшемся среди кучи собак, сразу узнал Черномордого.

— Батюшки, волк!

Со всех ног он бросился на крыльцо и принялся стучать в дверь.

— Волк! Волк! Вставайте!!

Пастух и трое рабочих выскочили на его зов.

— Волк? Где?

— Эво!

— Черномордый! А, проклятый!

Схватив колья, они бросились к нему. Собаки мешали.

— Кшш! Прочь, дуры!

Ужасная боль в переломленных костях привела Черномордого в себя. Он поднял голову, огляделся и, увидев людей, пополз на них.

— Берегись, ребята! Бешеный!

На крыльце с ружьем в руках появился хозяин дома.

— Что тут? Волк, говорят?

— Волк и есть! Черномордый!!

— А, ладно!.. Ну, отгоните собак!

Несколько взмахов кольями, и собаки разбежались по углам двора. Волк увидел человека с ружьем — блеск стали на солнце резнул ему глаза — и пополз к нему. Медленно, слабо и бесстрашно.

— Отойдите, стреляю!

Грянул выстрел. Волк разом повернулся на-бок и замер. Теперь все было кончено.

Одинокий разведчик

Рассказ Ф. Марза

На опушке леса, где высокие тихие сосны вытянулись совсем прямой линией, словно посаженные руками человека, стоял одинокий волк и смотрел голодными, но зоркими и умными глазами на равнину, которая расстилалась перед ним, в своей ослепительной белизне похожая на застывший океан, весь белый от края до края.

Насколько хватал глаз зверя, до самого горизонта и еще дальше за горизонтом, тянулась все та же белая пустыня, необозримая, бесконечная…

Было холодно, так холодно, что можно было видеть, как дыхание зверя клубами белого пара вырывалось из пасти, словно скатываясь по красному высунутому языку; и было так тихо, что, когда в лесу трещала ветка, не выдержавшая тяжести снега, этот треск гулко разносился на версту кругом, как раскат отдаленного выстрела.

Вдруг одинокий серый хищник на лесной опушке вздрогнул и застыл на месте, еще более неподвижный, чем неподвижные деревья.

Что это за черная точка там, вдали? Она движется, ползет. А вон и другая и третья, еще и еще… Все они движутся то медленнее, то быстрее, останавливаются, опять движутся, снуют туда-сюда, словно муравьи. Но это, конечно, не муравьи, потому что муравьи — дети солнца и лета.

Что это?.. Стало еще больше этих точек…

Зорко всматриваясь, зверь низко опустил голову и поднял плечи, как это иногда делают наблюдающие собаки, чуть не касаясь мордой земли. И по мере того, как число черных точек увеличивалось и они ползли вперед по белой скатерти равнины, зверь начал дрожать всем телом, но не от страха, а от возбуждения.

Эти черные точки были люди — летучий отряд конницы, который собирался напасть врасплох на военный обоз со съестными припасами, остановившийся в деревушке за лесом. Что он остановился там, в этом не могло быть сомнения, — производивший разведку летчик видел его.

Недвижно, как пень, стоял волк в тени высоких, густо растущих сосен и даже ухом не повел, когда передние разведчики отряда рассыпанным строем наискось пересекли поле его зрения, ближайший из них шагах в двухстах от него.

И когда главная сила отряда сплошной колонной проскакала мимо и последняя лошадь, почуяв вдруг близость серого разбойника, зафыркала и испуганно дернулась вперед, даже и тогда волк не пошевельнулся — только шерсть ощетинилась на его спине. А когда показался арьергард, проскакавший так близко, что зверь мог видеть дыхание крайнего всадника, он опять ни малейшим движением, ни малейшим звуком не выдал, что он, одинокий волк, производит тут свою разведку, смотрит, наблюдает и отмечает…

Отряд скрылся в лесу, и глубокая тишина снова сомкнулась над белой равниной. Словно отряд конницы никогда и не проезжал тут.

Старый хищник хорошо знал свое дело и в совершенстве умел замирать на месте. Недаром ни один всадник не заметил его присутствия. Только долго спустя после того, как все опять стало тихо, волк решился выйти в открытое поле и принялся исследовать взрытый снег.

Опустив морду к земле, он тщательно все обнюхал, не упустив ни малейшей подробности. Если бы даже он и не видел проехавших здесь людей, его нос в точности сказал бы ему, — умей только его мозг считать, — сколько именно их проехало.

Он пробежал немного вперед по следу и все более возбуждался по мере того, как в нем разгорался охотничий инстинкт; он принюхивался направо и налево, должно быть, с той целью, чтобы выяснить, не проехали ли тут еще люди и лошади, кроме тех, которых он видел.

Наконец он остановился.

Все это время с неба тихо и медленно падали редкие снежинки. Теперь снег повалил большими хлопьями, и в то же время поднялся ветер.