Волки

Серый волчонок не обладал способностью думать и соображать так, как думают и соображают люди. Его мозг работал смутно. Он принимал все, не спрашивая отчего и почему. Он ограничивался тем, что запоминал явление. Его никогда не интересовало, почему именно случилось то или другое. Для него достаточно было знать, что это случилось. Таким образом, когда он ткнулся несколько раз в заднюю стену носом, он решил, что он не может исчезать в стенах. Таким же образом он решил, что отец его может исчезать в стенах. Но его нисколько не мучило желание уяснить себе причину такого различия между отцом и самим собою.

Подобно большинству обитателей пустыни, он рано узнал, что такое голод. Наступило время, когда у его матери не стало ни мяса, ни молока. Сначала волчата визжали и пищали, но потом большей частью спали, — ими овладевала спячка голода. Больше не было ни драк, ни ссор, ни ребячьего гнева, ни попыток рычать, и совсем прекратились путешествия к светлой стене. Волчата спали, и жизнь в них постепенно угасала.

Одноглазый был в отчаянии. Он уходил далеко, мало спал в пещере, которая стала теперь невеселой и жалкой. Волчица также оставляла свой выводок и отправлялся на поиски за пищей. В первые дни после рождения волчат Одноглазый ходил несколько раз к индейскому лагерю и похищал зайцев из силков, но, когда снег растаял и реки вскрылись, индейцы снялись с лагеря, и с ними вместе исчез и этот источник добывания мяса.

Когда серый волчонок вернулся к жизни и стал снова интересоваться белой стеной, оказалось, что население его мира уменьшилось. У него осталась только одна сестра. Остальные исчезли. Когда он стал крепче, он принужден был играть один, потому что сестра его была так слаба, что едва двигалась. Его маленькое тельце округлялось от мяса, которое он теперь ел; но для нее пища явилась слишком поздно. Она все время спала, напоминая собой маленький скелет, обтянутый кожей, и теплившаяся в ней искра жизни мерцала все слабее и слабее и наконец совсем угасла.

Затем наступил день, после которого серый волчонок никогда уже больше не видел, чтобы его отец приходил и исчезал в стене или чтобы он спал у входа. Это случилось в конце второй, менее суровой голодовки. Волчица знала, почему Одноглазый никогда не вернется, но она не умела рассказать серому волчонку о том, что она видела.

Охотясь за дичью по левому берегу ручья, где жила рысь, волчица напала на след Одноглазого, оставленный им накануне, а затем, идя по следу, она нашла и его, или вернее, то, что осталось от него. В этом месте видны были следы жаркой битвы, закончившейся победой рыси. Волчица разыскала по следам логовище рыси, но узнав, что она дома, не рискнула заглянуть туда.

С той поры волчица, отправляясь за добычей, избегала левого берега ручья. Она знала, что у рыси в логовище были детеныши, и знала, что рысь свирепое, злое создание и грозный противник в битве. Хорошо полдюжине волков, преследуя рысь, загнать ее на дерево. Но совсем иное дело одинокому волку встретить рысь, особенно, когда известно, что у рыси в берлоге целый выводок голодных детенышей.

Когда матери не было дома, волчонок большую часть времени спал, а когда просыпался, подавлял поднимавшийся в горле жалобный визг, боясь, что его кто-нибудь услышит.

Однажды, проснувшись, он услыхал странный звук в белой стене. Он не знал, что у входа в пещеру стояла трепетавшая от своей собственной дерзости россомаха и осторожно вынюхивала, кто находится в пещере. Волчонок знал только, что запах был чужой, — что-то неопределенное, ему неизвестное и страшное, потому что неизвестное.

Шерсть поднялась дыбом на спине у серого волчонка, но он не издал ни звука. Как он узнал, что против того существа, которое обнюхивало пещеру, надо было ощетиниться?

Его никто не учил этому, а между тем это было видимое выражение страха, которого ему еще ни разу не пришлось испытывать. Но это проявление страха сопровождалось проявлением еще другого инстинкта — инстинкта самосохранения. Волчонок обезумел от ужаса, но, несмотря на это, он не издал ни звука и лежал, не шевелясь, точно мертвый. Его мать, вернувшись домой и обнюхав следы, оставленные россомахой, зарычала и бросилась в пещеру. Тут она принялась облизывать и ласкать волчонка. А волчонок понял, что избежал большой опасности.

Серому волчонку повезло с самого начала. Рожденный для того, чтобы питаться мясом (хотя он и не знал этого), он наткнулся на мясо почти у самого входа в свое логовище при первом же выступлении в свет. Он совершенно случайно наткнулся на искусно скрытое гнездо птармигана[1]и свалился в него. Он хотел пройти по стволу упавшей сосны. Кусок гнилой коры отвалился у него под ногами; он с отчаянным визгом покатился в густую листву маленького куста и очутился в гнезде птармигана, в котором было семь птенцов.