Волки

«Не меня. Они пришли к Залмоксису».

«Они пришли на Святую гору, к месту силы. И они молят бога горы, кем бы он ни был. Взывают о помощи. А ты занял чужой дом и теперь гонишь их…»

Тьма вспыхнула багровым. Стало тяжело дышать. Дардиолай почувствовал, как неведомая сила тянет его вверх. Ноги потеряли опору.

Бог молчал. Збел судорожно хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Погасла луна, исчезли тени. Голову сдавил колпак мёртвой тишины. И когда он, падая в бездонную пропасть, успел подумать, что, верно, это и есть смерть, вновь прозвучал голос.

«Месть? Ты растрачивал себя на месть, щенок?!»

— Я… должен… был… — прохрипел Дардиолай.

Невидимые пальцы разжались, и он рухнул на колени. Всё? Положенная порка закончилась?

Нет.

Его голова дёрнулась, как от хорошей оплеухи.

«Дурак! Какое тебе дело до царя, что сам избрал свою судьбу? Ты так и не понял, щенок, зачем живёшь?»

И снова удар. Искры из глаз.

«Напомнить?»

Тёмная фигура оставалась неподвижной.

— Я… Помню…

«Неужели?»

— Да…

Луна наливалась кровью. Тьма вновь вспыхнула, затрепетала багровым пламенем.

«Уверен?»

Это не был голос Рогатого. Женский голос. Но он не принадлежал Владычице Луны, ведь тот всегда звучал в его сердце, как серебряный колокольчик. Он пел ему колыбельные. Голос матери, которой он не знал. Этот же был грубым, шипящим.

Дардиолай, всё так же стоя на коленях, с усилием обернулся. Ни скал, ни тропы вокруг, только тьма. И из неё, грациозно ступая, выходила обнажённая женщина. Стройная, прекрасная. Что-то не так с ней было. Волосы иссиня-чёрные. Кожа белая, как снег, она странно блестела, переливалась, словно… чешуя. Женщина улыбалась. Из уголка рта на подбородок сбегала тоненькая тёмно-красная полоска.

Збел помотал головой. Морок пропал. Он повернулся к Рогатому, но исчез и тот. Беззвучно. Вновь только луна в небе, древо-женщина, что тянулась к ней, и седой волк.

«Иди за мной».

И этот голос не принадлежал Рогатому. Волк повернулся и потрусил ко входу в пещеру. Дардиолай поднялся и, стиснув зубы, похромал за ним.

Войдя внутрь, Збел остановился. Поёжился. Не понять — от могильного холода, веявшего из глубины? Может и от чего иного.

Шагнул вперёд. Тьма вновь стремительно пожирала лунный свет. Совсем скоро он уже ничего не видел, но продолжал идти без страха, не боясь споткнуться или натолкнуться на препятствие. Вскоре темноту разорвало пламя факела, укрепленного на стене. Сложенной из тёсаного камня.

Дардиолай не остановился. Продолжал идти мимо… колонн. Оребрённых, с ионической капителью. Збел не смотрел на них.

Он прошёл в небольшой зал, эллинский мегарон с круглым очагом посередине, прямо под квадратным отверстием в крыше. В нём раскинулась россыпь звёзд, будто и не внутри горы сейчас Дардиолай находился. Он и не думал ничему удивляться. Это место он звал своим домом до шестнадцати лет. Здесь средоточие его памяти, с того момента, когда Залдас принёс сюда пищащий свёрток, подкидыша.

Волк прошёл к очагу и безо всякого страха уселся возле раскалённых углей. Уставился на них. Дардиолай знал — Зиракс может так лежать вечно.

Чуть в тени стоял стол. Обычный деревянный. На нём разместился бронзовый шар на изящной подставке, отполированный и покрытый паутиной гравировки. Тонкие линии, эллинские знаки. Рядом кувшин, серебряные чеканные чаши.

— Отец? — позвал Дардиолай.

Залдас выступил из тени. Неизменно огромный, на голову выше Збела, широкоплечий мощный старик. Седая борода аккуратно подстрижена. Чело венчает шапка с серебряным ободком.

— Садись.

Дардиолай подошёл к столу, отодвинул стул-клисм, с изогнутой резной спинкой. Сел.

— Спасибо, отец. За тёплый приём. Вот уж встретил, так встретил, обнял, так обнял. Думал, сдохну сейчас. От радости.

— Язык всё тот же, — усмехнулся Залдас, — что помело. Как тебе его ещё не отхватили?

— Хлопотно это.

— Дурень, зачем полез в пекло? — спросил Залдас.

Всё тот же густой низкий голос, только что вывернувший душу наизнанку. Сейчас он звучал… мягче, что ли.

— Я сам его создал, — усмехнулся Дардиолай.

Залдас потянулся к кувшину. Тёмно-красная жидкость наполнила одну из чаш. Збел взял её, подчинившись повелительному кивку хозяина. Выпил.

— Бабы… — проговорил Залдас недовольно, неожиданно заскрипевшим голосом, — всё зло от баб.

Збел усмехнулся и многозначительно поднял глаза вверх. На звёзды.

— Чего там увидал?

— Ничего.

— Всё зло от баб, — повторил Залдас, помедлил и заметил, — хотя дочка Сусага ничего так.

— Хорошая она, — подтвердил Дардиолай.

Он не удивился этим словам. Знал — Залдас способен читать его память, как свиток, составленный самым лучшим каллиграфом.

— Искусная, — заметил Залдас странным тоном.

Збел покосился на него, но ничего не сказал.

— Ты хоть сам-то понял, кого встретил?

Дардиолай приподнял бровь.

— Ты про Фидан сейчас?

— Вот дурень, — вновь скривился высокий старик, — про мальчишку я.

— Какого? — спросил Дардиолай.

— Не придуривайся. Реметалк всё тебе рассказал.

— Да… Был мальчишка. Бергей. Сын Сирма, вроде.

— Почему ты отпустил его?

— А что, не должен был? — огрызнулся Дардиолай, — мне недосуг было с ним возиться.