Волки

Ночь они провели в загородной гостинице, а наутро, когда Алина открыла глаза, Мити уже не было. Она быстро оделась и пошла на станцию. И всю дорогу, пока электричка мчалась к Москве, Алина проплакала. Она знала, что никогда больше не увидит этого человека.

Вечером в баре было шумно. Алина пошла туда, потому что оставаться одной дома ей было просто невыносимо. Заказав себе бокал шампанского, она взяла его и направилась к столику, ища свободное место. Все было занято. За одним из столов балагурили подвыпившие мужики, перед ними стояло несколько пустых бутылок водки. Из магнитофона с оглушительным ревом доносилась музыка, и голос с хрипотцой пел: «Холода, пора такая, что ни ночь, мороз да ветер…»

— Смотри-ка, девка какая! — приподнялся один из мужиков, хватая ее за рукав.

Она отстранилась.

— Чего б тебе не посидеть с нами, а? — предложил мужик. — Выпьем вместе.

— Да пошел ты! — резко сказала Алина. — Не до тебя.

Мужик захохотал.

— Резвая, курва!

— Так это же… — сказал его сосед. — Ты что, блин, не знаешь, она с кожаным пацаном, Валеркой, здесь бывала. С тем, которого угрохали.

— Да ну?!

— Она, она самая. Может, она его и подставила? А ну-ка, милая, поговори с нами.

Мужик схватил ее и силой посадил рядом с собой.

— Что там произошло? А то все слухи да домыслы. Никто толком ничего не знает.

— Менты его в темноте угрохали. Случайно попали, — сказала Алина. — Я-то здесь при чем?

— Прямо-таки и ни при чем? А ведь при этом деле еще один был. Как его?

— Митя был, — сказала Алин… — Что с того?

— Как это, курва, что с того? Ведь этот Митя с цыганами водится. Из-за них и здесь заваруха вышла.

— Откуда мне знать все это? — ответила Алина.

— А может, ты, милая, и ментам его сдала?

— Что вы, с ума посходили, что ли? Каким ментам? Кого сдала? Пойду я.

— Нет, милая, идти тебе некуда. Здесь надо говорить, а не уходить. Рассказывай. Это про какого же Митю ты балакала? Про друга Седого?

— Про него.

— И где он сейчас?

— Откуда мне знать? С той поры, как заваруха была в моей квартире, не видела я его больше.

— Врет она, кореша, — сказал вертлявый мужик, — по глазам вижу, что врет. Дайте мне ее на пару минут, и она все расскажет.

— Бери, нам-то что, — ответили ему.

Вертлявый крепко взял Алину за руку, поднял ее с места и повел к выходу из бара. Музыка зазвучала громче. Внезапно погас свет. А когда он снова зажегся, то вертлявого уже не было, а на полу лежала Алина с ножом в груди…

Леха петлял, словно заяц, запутывая следы. Он давно уже почувствовал цыганскую слежку и понял, что на «хазу» ему идти нельзя: можно подставить Седого. И Леха вертелся по городу, на ходу обдумывая, что предпринять. Встретив по дороге знакомого блатного, он шепнул ему, чтобы тот позвонил Седому и предупредил его. Опасность нарастала с каждой минутой. Цыгане давно бы угрохали Леху, но тот был пешкой в большой игре, и не он был им нужен, да и что добьешься, убрав исполнителя? Нужен был «товар» и Седой. И потому они терпеливо шли за Лехой.

А Леха лихорадочно размышлял: «Попался я наконец! Все, больше не жить. Не отпустят меня «ромашки». И того, что случилось на вокзале, не простят. Как же это случилось? Недосмотрел, болван!» — ругал Леха себя вполголоса.

Но смерти еще рано было приходить за Лехой. И, как загнанное животное, Леха искал решение.

«К Седому я их, конечно, не поведу. Это ясно. Но к Костолому можно и сходить. Ведь там мы с ним в случае чего отобьемся».

Леха глянул через плечо. Цыган было трое, и они не прятались — шли за ним почти в открытую. Может, хотели показать Лехе, что деваться ему некуда. Цыгане понимали: втроем «хазу» Седого не взять, придется вызывать людей на подмогу, ведь пахан вооружен до зубов. Один из цыган, посоветовавшись с товарищами, поспешил к ближайшему телефону-автомату. «За подмогой!» — решил Леха. И прибавил шаг. Потом нырнул в переулок и достал пистолет. «Может, пугнуть их? — подумал он. — А в суматохе — в проходной и деру?!» Он ждал, когда из-за угла покажутся его преследователи. А тех не было. И не сообразил Леха, что цыгане хорошо знали дорогу, по которой вел их Леха, и нырнули в проходной двор. Когда прямо перед Лехой возник цыган, он опешил. Как ни странно, цыган не проявлял никаких признаков агрессивности. Он достал сигарету, спокойно закурил и сказал Лехе, словно старому другу:

— Жить хочешь, а? — И, не дожидаясь Лехиного ответа, добавил: — Все жить хотят, даже те, которые говорят иначе. Ты ведь вроде бы Пернатого не убивал, это Костолома работа, так что на твоих руках крови нет. Вот и укажи нам хазу, где Седой скрывается. Мы тебя отпустим.

— А, Седой? — машинально спросил Леха. — Что вы с Седым сделаете?

— Это уж не твоя забота, милый…

Леха моментально сообразил, что получил короткую передышку… Подумав, он пришел к выводу, что все-таки надо вести цыган к Костолому, тот в ярости безумен и жизнь свою за просто так не отдаст. Можно и вывернуться. Только одно сомнение было у Лехи: а не воспримет ли Костолом их появление, как его, Лехино, предательство. Ведь тогда первым, кого он пришьет, окажется именно Леха. Но другого выхода все равно не было.