Волки

Он взял у нее из рук спортивную сумку и двинулся к машине. Закинул вещи на заднее сиденье, а потом любезно открыл для Анны-Марии дверцу:

– Прошу внутрь, миледи.

– Вся студия смотрит, – ухмыльнулась Рия.

– Ты не похожа на девушку, которую такое волнует.

И верно. Ее это не волновало, но доставило удовольствие. Потому что все видели, что Анна-Мария не та злая и безумная стерва, какой ее считали, а очень даже желанная девушка и весьма недурна собой. Сев в машину, она удобно устроилась, откинувшись на спинку сиденья. В зеркало смотреть было страшно, да и не хотелось. Учитывая, что Валевская ненавидела себя в обычном состоянии, сейчас она бы разнесла себя в пух и прах. Но мельком взгляд все же упал на боковое зеркало, и Рия изумилась.

Ей тоже очень шло быть избитой.

В машину сел Аим, повернул ключ в замке зажигания, и они поехали. Анна-Мария приоткрыла окно и стала наслаждаться теплым ветерком, обдувающим лицо, запахом кожаного салона и духов Аима. Его присутствие вновь выполняло свою волшебную функцию: успокаивало Валевскую.

– Как хорошо, что ты приехал. Я очень ждала. И я очень рада, что ты забрал меня.

– Мне тоже хотелось поскорее с тобой встретиться.

Он нежно улыбнулся, повернувшись на миг к Анне-Марии, и в животе у нее сладко заныло. Казалось, что Аим – единственная приятная отдушина в этом мире, который стремился убить или сломать ее.

* * *

Широко шагая по коридору, Север был вне себя от злости. Он решительно не понимал поведения Аллена. Их умный, опытный и даже гениальный режиссер поступал ужасно непрофессионально. Оставалось лишь догадываться, какие именно отношения его связывают с Софи и почему она прима.

Каст еще надеялся нагнать Анрию и поговорить. Но неожиданно его самого кто-то дернул за рукав. Он остановился, обернулся и раздраженно бросил:

– Чего тебе, Монтескье?

Девушка недовольно спросила:

– Что ты устроил при Аллене? Заявил такое, чтобы выгородить Валевскую?

Север приподнял одну бровь, раздосадованно разглядывая балерину:

– Ты дурочка, Софи. Я действительно не собираюсь с тобой танцевать.

Искренний шок отразился на ее избитом, но все еще красивом лице. Казалось, что она услышала слова на другом языке.

– Что? Ты отказываешься быть премьером в этом сезоне?!

Равнодушно пожав плечами, Северин ответил:

– Мне плевать. Солист я или премьер – без разницы. Я не хочу быть твоим партнером.

Софи нахмурилась:

– Не неси ерунды! Роль решает все. И у тебя главная, как и у меня. Не играй с судьбой и не испытывай терпение Неве! Вернись и забери свои слова обратно.

Намереваясь уйти, Северин вздохнул:

– Я все сказал.

– Но ты потеряешь роль! – в сердцах выпалила Софи.

– Да замолчи ты, – злобно рявкнул парень, резко повернувшись к ней. – Что у тебя за мания? Ты чуть Анрию не убила из-за роли! Угомонись уже, дурная!

Софи помрачнела, в упор глядя на Каста.

– Не ври. Ты такой же. Мы все болеем сценой. Мы все готовы терпеть ежедневную боль, муки и репетиции по двенадцать часов. Мы готовы жрать двести калорий в день, лишь бы скинуть лишний килограмм. Мы все безумны и все готовы убивать за роль. И чем престижнее она, тем более мы жестоки. Ты и я, Север, сейчас стоим выше всех. Это самое главное.

Ее желто-карие глаза загорелись, когда она говорила. И Северин вдруг понял. Она не такая дурочка, какой ее считали. Нет, Софи Монтескье была одержимой, готовой идти по головам, лишь бы попасть на заветный пьедестал. Она была фанатиком своего дела и не брезговала ничем для достижения целей. Каждого в труппе она искусно ломала, кажется, получая от этого извращенное удовольствие. Отвернувшись, Северин зашагал к двери.

– Мне тебя жаль, – бросил напоследок он.

Давясь подступающим отчаянием, Монтескье сжала кулаки и топнула ногой:

– Ты ничтожество, Север!

– Вечера со спонсорами еще не было, так что есть шанс, что ты слетишь со своего места, а я вернусь на свое. Не обольщайся. И усерднее прислуживай тому, кто дает тебе роли.

Северин дошел до входных дверей, махнул секретарю на ресепшене на прощание и вышел. Софи испугалась, что ее могут вышвырнуть в угоду любимому премьеру труппы. Но она старалась избавиться от этих мыслей. Потому что Монтескье не проигрывает. Она и здесь поставит шах и мат.

* * *

Схватив рюкзак, он в панике бросился к первому попавшемуся дверному проему. Визг сирены заложил уши, кровь стучала в висках. Капли пота текли по лицу, пока он несся вдоль коридора. Мельком оглянувшись, Кай с ужасом заметил, что дверь, в которую он проскочил секунду назад, стала закрываться.

Его пытались закрыть на этаже, как в консервной банке. Маска на пол-лица с изображеннной на ней волчьей пастью очень мешала дышать, а воздух ему сейчас был страшно необходим, потому что Кайле задыхался, весь раскрасневшись.

– Маэль! – хрипло крикнул он. – Маэль, они блокируют двери!

В наушнике он слышал такой же хрип. Где-то на другом этаже так же бежал и Маэльен, озираясь и петляя.

– Знаю! – ответил он с трудом сквозь сбитое дыхание. – Весь девятый блок перекрыт!