Волки

– Успокойся и перестань психовать, – сказала Валевская. – Не влюблена я в него. Я всего лишь хочу использовать его как козырь в будущем. Пригодится же.

Маэль с сомнением скривился, но не стал спорить. Он отпил из стакана и принялся размышлять. Вряд ли ему сейчас стоило донимать Рию расспросами. Как и говорил Най, она начнет кусаться и царапаться. Да и ей стоило отойти от первого выстрела в человека. Нарочный то был промах или нет, Маэльен решил выяснить потом. Или оставить тайной. Сейчас ему хотелось разобраться со своими собственными мыслями и ощущениями и просто поболтать с Анной-Марией.

– Я надеюсь, что ты в порядке, – честно произнес Сантана и посмотрел в ее глаза. – Это было жестоко с моей стороны. Но ты должна была стрелять. Именно ты.

Рия лишь молча продолжила пить.

– Я понимаю твою злость, – продолжил он. – Но я хочу закалить в тебе нужные качества. Хочу, чтобы ты не боялась. И чтобы руки твои не дрожали, держа оружие.

Все это звучало разумно. В его словах была логика. Маэль прав, и Анна-Мария знала это. Но почему какая-то ее часть отчаянно протестовала, не хотела принимать такую действительность? Она уважала Маэля, но в глубине души начинала его ненавидеть. Надо только разобраться, что ее выбешивает больше – то, что он запрещает ей быть с Аимом, или то, что единственный его аргумент против их отношений – работа? Неужели только это кажется Маэлю непозволительным? То есть, будь у них другая работа, Маэльен бы дал свое благословение им с Лероем и бровью не повел? Кажется, Анрия начинает сходить с ума. Аж двое мужчин путают ей мысли. Такое для нее просто непозволительно.

– Я знаю, – холодно сказала Валевская. – Ты прав. Я не должна была срываться. Все в порядке. Забудем об этом.

Сев ровно, Анна-Мария допила лемончелло с грацией истинной балерины. Сейчас она пыталась взять себя в руки, пыталась вернуть самообладание и порядок в голове. Это было невероятно трудно, и, возможно, казалось, что она спокойна только внешне. Но так лучше, чем совсем никак. Ей всегда было проще выдирать лишние мысли, как сорняки, не давая слабости или сомнениям взять верх.

Сраный робот!

Глядя на нее, Маэль ощутил, как свирепеет. Чертова сучка! Резко вскочив на ноги, он с всей дури шарахнул кулаком по столу и рявкнул так, что в ушах зазвенело:

– И это все?!

Рия дернулась, отшатнулась и удивленно вытаращилась на Сантану.

– Чего?..

– И это все, что ты скажешь мне?! Рия, это все, на что тебя хватает?! Этот спокойный тон, это равнодушие! Когда я хочу сказать все, что думаю, – ты меня обрываешь! Как тогда, после того как я переспал с Софи! Ты невозможная сучка, – процедил сквозь зубы Маэль. Анна-Мария медленно поднялась со стула и начала отступать назад.

– О чем ты? Помолчи лучше. Это лишнее, – сказала она предупредительным тоном, вздернув подбородок..

– Лишнее?! Это не лишнее, это нужное. О чем я? Об этом! – резко ответил Маэль, указывая на нее рукой. – Об этом твоем режиме «Я самодостаточная балерина, мне никто не нужен». Почему я стараюсь делать для тебя все, а ты для меня ничего? Я искренний, а ты как восковая кукла! Рия, почему? Я думал, что убью тебя, когда честно высказал тебе все про Софи, а ты мне сказала, что тебе плевать. Но сейчас, когда я действительно хотел сделать как лучше, а ты на это плюнула, я точно убью тебя.

Его холодные серые глаза сощурились, и, казалось бы, он действительно собирается ее убить – просто взять, например, этот тяжелый графин с лемончелло и разбить его об голову Валевской. Она возмущенно нахмурилась.

– Какого черта ты себе позволяешь?! – выпалила она. – Ты мне никто! И нет у тебя прав предъявлять мне что-то. Отстань.

Черти завыли и заскреблись в его груди. Маэль действительно верил, что способен сейчас дать ей затрещину, вопреки всем своим убеждениям и замашкам джентльмена. Он сжал кулаки и изо всех сил держал себя в узде. Его чертовски задевали ее слова, и Сантана сам боялся узнать почему, однако, в отличие от Рии, он был готов принять любые свои чувства, не отрицая их так по-детски.

– Что-то я сомневаюсь, Риюшка, – иронично сказал он. – Я тебе далеко не никто, я самый большой кто из всех у тебя имеющихся.

Девушка отвернулась, озлобленно глядя куда-то в сторону и пытаясь успокоиться.

– Я тот единственный, кому на тебя было не наплевать. Твой ангельский дружок-балерун, зная, как тебе хреново в балете, сидел сложа руки. Он не видел твоего потенциала, твоей силы. Твоему идеальному капитанчику полиции точно так же плевать на тебя. Он закончит здесь свою работу и исчезнет. Встречаться с тобой, не понимая, кто ты, какая ты настоящая, – это как слепому пытаться смотреть немое кино или пойти в картинную галерею. Гребаная херня! – от своих же слов Маэль бесился сильнее и сильнее. – Господи! Каким тупым нужно быть, чтобы считать, что такая, как ты, – непредсказуемая, амбициозная, та, кто воодушевленно влепила ему пощечину, когда все остальные стушевались, – и стала бы сидеть в балете без дела!