Волки белые

Само их появление поразило нас, так как в первое же утро, еще не получив оружия, несколько их зашло к нам с расспросами о местах, где можно купить ракию. Среди них было два венгра, позднее появился один албанец, и хотя большинство из них участвовало и раньше в боевых действиях, мы предпочитали больших контактов с такими добровольцами не иметь, так как они производили впечатление людей весьма ограниченных, поверхностных и сомнительных. Единственный, с кем они сошлись очень близко, был Крендель, позднее ставший спать в их доме, только через него я узнавал о положении дел у них. Вначале добровольцев приехало 30–40 человек, но за месяц уехали многие, и группа стабилизировалась на числе 10–15 человек. Они продержались до лета 1995 года, до конфликта их рыжебородого командира Йово, нашего старого знакомого, с воеводой. Но вначале его дружба с воеводой была крепкой, и поэтому наш З-й РДО в январе 1995 года окончательно перестал существовать, а русские добровольцы стали командованием направляться в разведывательно-диверсионный отряд нашего корпуса «Белые волки», чья база была на Яхорине. Эта группа Йово стала играть роль интервентного взвода воеводы. Однако результативности той, которая была у нашего З-го РДО, отряд Йовы так и не достиг: это признавали и местные сербы. Разумеется, и у них были хорошие бойцы: одного, коротко остриженного парня из Нового Сада, ребята отметили, когда 7 июня 1994 года под горой Мошевичко Бырдо погиб Саша Шкрабов. В 1995 году эти сербские добровольцы под командованием Чубы даже смогли занять несколько неприятельских бункеров, потеряв несколько человек ранеными, и тогда погиб местный серб Мочевич по прозвищу «Профессор».

Но все же они имели и меньше военных знаний, военного духа, нежели мы, а главное — у них была другая психология и другой стиль командования. Со стороны они производили впечатление не особо приятное. Было много и общего между нами, так как и у них наблюдалось различие характеров и нравов. В их состав даже позднее вошел японец и болгарин, который, правда, быстро исчез, так и не получив обещанных 1000 долларов в Болгарии и трофеев за взятие Сараево. У них была даже одна женщина по имени Лиля, неплохой человек, потерявшая на войне своего сына.

Существование двух интервентных отрядов в одной чете было невозможно, это вызвало немало конфликтов, проходивших, правда, без стрельбы и драк. Мы к этим ссорам не стремились, хотя несколько вспышек с нашей стороны было, да и держались мы в рамках приличия. Зная, что мы, в крайнем случае, применим и оружие, некоторые местные жители намерено наталкивали на конфликты с нами сербских добровольцев, боясь против нас выступать открыто.

Иногда все доходило до абсурда: все они получали от воеводы эмблему диверсантского взвода «Саша Рус» (то есть с Сашей Шкрабовым), а для нас, провоевавших с Сашей все время, даже таких эмблем не нашлось. Впрочем, куда больше конфликтов эти добровольцы имели с местными, которые выходцев из Воеводины считали недалекими и ограниченными, относились к ним весьма иронично. Добровольцев это раздражало, хотя они обязаны были считаться с местными сербами. Отразились на их авторитете и непродуманные и половинчатые действия их командира, да и поведение кое-кого вызывало часто презрение.

Однажды двое или трое из них, заняв небольшую квартиру на Гырбовице, стали едва ли не ежедневно посещать соседнюю квартиру, где жили пожилые хорваты, в итоге там стали вести себя как хозяева. Возможно, эта история прошла бы незамеченной, но эти хорваты оказались родственниками жены взрывника нашей четы Любо и тот, порою, впадавший в ярость от какой-то мелочи, просто вышел из себя. До сих пор удивляюсь, как те добровольцы остались живые после его кулаков. Разумеется, если бы сербские добровольцы вошли в какой-то организованный отряд, то от этого бы выиграли и они, да и повысилась бы, хоть немного, боевая эффективность, и уменьшилось бы количество выпитого ими алкоголя. Между нами больших личных проблем не было, и я в последнее время установил неплохие отношения с одним из их бойцов, длинноволосым, бородатым пулеметчиком Сречко, в последствии женившимся на сербке из Гырбовице, по имени Милка. К сожалению где-то в августе 1995 года Сречко погиб во время боев с неприятелем под Тырново, оставив сиротой своего новорожденного ребенка.

Объединение наших отрядов так и не произошло, и все пошло своим чередом. Наш же отряд серьезно потряс один случай, о котором, к счастью, мы с Леней узнали только в Белграде, откуда собирались уезжать по домам.