Волки и боги

Нестору до одури хотелось принять человеческое обличие, чтобы еще раз, четко, произнести имя той, которую забыли. Он попытался обратиться. Бесполезно. На этот раз боль была не невыносимой, а просто поглотила его мир и оставила во тьме. Его тело стало тяжелым, а голова слишком легкой. Руки его матери были единственным, что удерживало его в этом мире, который стал рассеянным, состоящим из воздуха и снов.

* * *

Он не мог припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя настолько потерянным, как тогда, когда проснулся. Он был в своей комнате, и все, что он пережил, казалось нереальным. Но усталость твердила: нет, это не сон. Впрочем, дело было не только в усталости, он чувствовал, что и сам изменился. Некоторое время Нестор сквозь дрему думал об этом, свернувшись калачиком на кровати. У него не было сил до конца проснуться, а тем более сесть, и в конце концов он снова уснул. Когда он очнулся во второй раз, уже темнело. Вокруг витал аромат фруктов и леса, запах его матери.

Он поднял голову, она погладила его по лбу и дала чашку с прохладной водой. Нестор не знал, что его настолько мучает жажда, пока не начал пить. Горло казалось сухой заколдобившейся тряпкой, в желудке тоже пересохло. Внутренности дрожали от наслаждения при соприкосновении с водой. Нестор допил чашку и уронил голову на колени матери.

– Я так боялась, Нестор… – вздохнула она.

Она ласкала его лоб, и Нестор не мог не вспомнить прикосновение пальцев Сьерры, совсем не таких, как у его матери. У Сьерры не было ни мягких жестов, ни нежности в голосе. Сердце его забилось от волнения. Как он мог за все время ни разу не вспомнить о своей спутнице?

– Сьерра, – тихим голосом прорычал он.

– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – обеспокоено проговорила мать. – Это кто-то из твоих знакомых?

Нужно было объяснить, просто и коротко. Но как? Как сделать это на языке матери, которого он так толком не смог как следует выучить. Тревога от собственной беспомощности, от того, что он теряет время, охватила Нестора. Стиснув зубы, он в последний раз попытался обратиться и вернуть себе человеческий облик. Но мать остановила его.

– Погоди, – сказала она. – Снегиня нашла способ, как сделать это проще. Это больно. Но пока что помогает.

С этими словами она ушла, оставив Нестора одного. Провидец попытался встать. Лапы его дрожали. А суставы казались такими хрупкими, будто вот-вот раскрошатся. Но короткий отдых все равно немного облегчил его состояние. Жажда, которую он успел немного утолить, вернулась с еще большей силой, а желудок потребовал еды. Он не очень любил сырое мясо и даже в волчьем обличии предпочитал есть человеческую еду. Но если бы перед ним оказалось бы сейчас мелкое животное, какое угодно, любое, он, не раздумывая, впился бы в него когтями и зубами.

Вскоре вернулась мать. Она несла в руках миску с чем-то дымящимся, какой-то жидкостью, которая оставляла густой запах. Женщина села перед ним на колени и жестом попросила его лечь на пол. А потом вылила ему на лоб немного кипящей жидкости – масла, смешанного с чем-то, чего Нестор не мог распознать. Возможно, это была кровь животного. Проделав это, мать дотронулась большим пальцем до лба Нестора. Рука была теплой и нежной, непохожей на жесткие руки оборотней.

– Попробуй сейчас, – проговорила она мягким голосом.

Было больно. Больно так, как будто живьем вылезаешь из кожи. Что-то разрывало Нестора изнутри и больно кусало все органы. Наконец, мука закончилась, и, сотрясаясь от спазмов, потея и жадно глотая воздух, Нестор предстал перед матерью в человеческом обличье. Женщина накинула на него одеяло и мягкими заботливыми руками вытерла пот с его лица.

– Я горжусь тобой.

– Наконец-то у тебя есть причина мной гордиться, – выдохнул Нестор.

– Она всегда была. Но сейчас ты мой герой. Ведь ты привел Фернера. Одним богам известно, что бы случилось, не появись он перед нападением на нас.

– Со Снегиней все в порядке? Они успели кому-то навредить?

– Люди остановились, когда увидели Фернера. Не думаю, что они отказались от наступления. Но перемирие мы пока заключили.

Говоря это, мать продолжала обнимать Нестора, и он чувствовал, как с каждой секундой от нее к нему течет желанное спокойствие. Он дома, в безопасности. Какое счастье. Острый укол совести заставил Нестора вырваться из теплых маминых объятий. Мать с неохотой отпустила его.

– Мне нужно найти Сьерру, – сказал он.

– Кто это?

– Она одна из наших, но Селена ее прокляла. Ты знаешь ее, даже если не можешь вспомнить, – объяснить все это, даже на человеческом языке, оказалось сложнее, чем понять, и Нестор беспомощно покачал головой. – Она осталась, чтобы дать мне шанс добраться сюда. За нами гнались люди… Они шли за мной, они уже нападали на меня раньше, но Сьерра меня спасла.

Он знал, что его рассказ звучит настолько беспорядочно, насколько беспорядочными были его собственные воспоминания. Они всплывали в его сознании яркими осколками, которые никак не получалось собрать воедино. Дорога к горе, ночевка в зарослях ежевики, жуткий смех Армаля, когда он протыкал ему ногу гвоздем.