Волки и вепри

— Нынче время трапезничать. Отобедаете с нами, а после всё обсудим. Но я не хотел бы, чтобы вы много болтали о нашем деле. Скажетесь купцами из Седерсфьорда. Идёт?

— Как тебе будет угодно, добрый хозяин, — поклонился Хаген.

2

Немного погодя в королевский замок, от которого город и получил имя, и который больше походил на дворец, въезжали новые гости. Пятеро их было, и всякий, имеющий хоть песчинку разума, глядя на них, сказал бы, что им привычнее платить не серебром, а железом. Впрочем, времена пошли такие, что отличить купца от разбойника становилось всё труднее.

Первым, как положено, ехал предводитель. Он был могуч телом и так высок, что его ноги в великанских сапожищах едва не касались земли. На плечах у него был тонкий шерстяной плащ, коричневый в серую клетку. Тело закрывал чёрный кожаный доспех, усеянный бронзовыми бляшками, блестевший железными наплечниками. Из-под доспеха виднелись рукава простой небелёной рубахи. Широкие штаны чёрного полотна подвязаны чуть выше щиколоток. На шее, на золотой цепи, висел оберег — медвежий клык. В ухе мерцала золотая же серьга. Светлая прядь свисала с бритого черепа вдоль щеки до самой шеи. Лицо словно резали из ясеня — столь остры были его черты. Сталью сверкали гордые глаза, точно солнечные блики на полумесяцах его страшной двойной секиры, притороченной поперёк седла. Было видно, что это муж суровый и решительный, хотя бы и молод годами.

За ним ехал высокий статный красавец в синем парчовом плаще, отороченном у ворота человечьей бородой. Ещё прошлым летом эту бороду — не столь уж короткую, кстати сказать, — носил викинг по имени Асбьёрн сын Асмунда из Сканесфьорда, советник Эрика конунга. За того человека клялись отомстить, но руки были коротки. Златовласый красавчик знал о том и самодовольно улыбался. На голове у него, несмотря на тёплую весну, сидела красная остроконечная шапочка, отороченная белым мехом. Само небо плескалось в синих глазах юноши. За всадником бежал пегий гончий кобель с золотым ошейником. Оба — и пёс, и хозяин — любопытно вертели головами, принюхивались и казались довольными жизнью.

Проезжая во двор замка, златовласый поймал томный взгляд рыжей девушки с корзиной яблок в руках. Подмигнул в ответ, бросил ей перстенёк. Девушка поймала кольцо в корзинку, улыбнулась и присела в изящном полупоклоне. Потом поставила поклажу на землю, попробовала перстень на зуб. Позолоченная медяшка! Девушка громко фыркнула. Всадник обернулся, улыбаясь и виновато пожимая плечами.

— Бабы и пиво доведут до ямы со змеями, — проворчал ехавший следом, не вынимая трубки из зубов. Красавец ничего не ответил, только посмеялся.

За ним следовали двое парней, чьи тёмно-русые волосы и зелёные глаза выдавали уроженцев острова Линсей. На том их сходство и кончалось. Любитель курительного зелья был на полголовы выше своего земляка. Одет в светлый льняной плащ с рукавами, широкий и чистый как от грязи, так и от узоров, тогда как второй линсеец носил на плечах медвежью шкуру, скреплённую золотой пряжкой. Холодно ли ему, или он просто бахвалился, трудно было сказать. Скорее второе — судя по ожерелью из когтей и зубов разных хищников, висевшего на груди в три ряда. Волосы у берсерка свалялись в космы и торчали во все стороны, в то время как его скромный земляк стянул ростки холма плеч в тугой узел на затылке, кроме пары прядей, падавших на лоб. Нос у него был сломанным, а лицо — вытянутым, бледным и задумчивым. Усы свисали до подбородка, где торчала клинышком борода. Берсерк, напротив, был круглолиц и улыбчив, а пара выбитых зубов и густая бородища делали его облик ещё забавней. И мало кто мог бы узнать это милое лицо, когда его искажала священная ярость, когда он, опьянённый битвой, изрыгая пену себе на бороду, врубался секирой или двумя мечами в ряды врага, не ведая ни боли, ни страха, ни милосердия, ни стыда.

Замыкал поезд черноволосый и чернобородый господин в алом шёлковом плаще с вышитым вороном и с вороновым же пером на щёгольской тирольке[6]. Ту шляпу он купил на торгах в Хлордвике за какие-то вовсе уж несусветные деньги. Нездорово бледное, с просинью, лицо насмешливо кривилось, а в чёрных глазах стыла тьма подземелий. Уж ему-то ни одна девушка не подарила бы милой улыбки! Впрочем, девичьи улыбки не слишком его занимали.

Да — они все были вооружены. Кто явно, кто тайно, но, так или иначе, при каждом стражи замка нашли меч, секиру или боевой нож. Не говоря уже о доспехах. Гости столицы не стали сдавать оружие при въезде — лишь потуже завязали ремни «добрых намерений».

Стражи не возражали.

Коли уж сам Сельмунд Сигмундсон привечает этих, с позволения сказать, купцов…