Волки Кальи

Вчера он, конечно, крепко набрался, но сегодня чувствует себя не так уж и плохо, сидя на койке, приглаживая рукой взлохмаченные волосы. Во рту вкус не очень, такое ощущение, что Рута, сиамская кошка, воспользовалась им вместо туалета, если уж хотите знать правду, зато голова не болит, как обычно бывает после пьянки. Если бы только смолкли эти крики. Но в конце коридора кто-то выкликает фамилии из бесконечного списка, строго по алфавиту. А чуть ближе другой человек поет его наименее любимую песню: «Кто-то спас, кто-то спас, кто-то сегодня спас мне жизнь…»

— Нейлор!.. Ноутон!.. О’Коннор!.. Ословски!.. Осмер!.. О’Шоннесси!..

И только до него доходит, что песню поет он сам, как в ногах начинается дрожь. Поднимается к коленям, усиливается. Он видит, как мышцы ног сжимаются и растягиваются. Что с ним происходит?

— Палмгрен!.. Палмер!..

Дрожь захватывает пах, нижнюю часть живота. Его трусы темнеют в том месте, куда он выплеснул струю мочи. Одновременно ноги начинают взлетать в воздух, опускаться и снова взлетать, словно он пытается обеими ногами отбивать невидимые мячи. «У меня припадок, — думает он. — Вот в чем дело. Я сейчас отключусь». Пытается позвать на помощь, но из горла вырывается тихое хрипение. Руки начинают подниматься и опускаться. Ногами он по-прежнему отбивает невидимые мячи, руки не отстают от ног, а дальше по коридору этот урод все выкрикивает и выкрикивает фамилии.

— Петерс!.. Пешнер!.. Пийк!.. Полович!.. Ранкор!.. Ранс!..

Верхняя половина туловища Каллагэна начинает дергаться. С каждым разом, когда ее бросает вперед, ему все труднее удерживать равновесие, он все ближе к тому, чтобы повалиться на пол. Его руки взлетают вверх и опускаются вниз. Он выбрасывает ноги вперед, ставит на пол. Потом в заднице внезапно возникает теплый блин, и он понимает, что только что справил в трусы большую нужду.

— Рикуперо!.. Робиллард!.. Росси!..

Его отбрасывает назад, до самой выбеленной бетонной стены, на которой кто-то написал «БАНГО СКЭНК» и «У меня только что случился 19-й нервный припадок». Потом бросает вперед, он падает на колени, сгибается пополам, как мусульманин во время утренней молитвы. С мгновение смотрит на бетонный пол между голыми коленями, теряет равновесие, прикладывается к полу лицом, в трех местах челюсть ломается повторно. Но четыре, должно быть, магическое число, поэтому на этот раз он ломает еще и нос. Лежит на полу, дергаясь, словно выброшенная на берег рыба, марая тело кровью, говном, мочой. «Да, я умираю», — думает он.