Волки Кальи

— Они собирались сжечь ваши книги. Ваши самые ценные книги.

— Нет, не самые ценные. И, возможно, они блефовали.

Эдди глубоко вдохнул, выдохнул, надеясь, что желание перегнуться через стойку и ухватить Тауэра за жирную шею пройдет или, по крайней мере, утихнет. Напомнил себе, что не будь Тауэр упрямцем, «Сомбра корпорейшн» давно бы стала владельцем пустыря. Эдди полагал, что с гибелью розы Темная Башня просто рухнет, как рухнула башня в Вавилоне, когда Богу надоело продолжающееся строительство, и Он шевельнул пальцем. И не придется ждать еще сотню или тысячу лет, пока окончательно выйдут из строя машины, которые приводили в действие Лучи. Все рухнет и мы посыпемся в тартарары. А потом? Да здравствует Алый Король, правитель бездонной тьмы.

— Кел, продав этот пустырь мне и моим друзьям, вы соскочите с крючка. Более того, у вас появится достаточно денег, чтобы удержать этот магазин на плаву до конца своих дней, — тут в голову пришла еще одна мысль. — Вам известна компания «Холмс дентал»?

Тауэр улыбнулся.

— А кому нет? Я пользуюсь их нитями для чистки межзубных промежутков. И зубной пастой. Пробовал и зубной эликсир, но он очень крепкий. А почему вы спросили?

— Потому что Одетта Холмс — моя жена. Я, возможно, выгляжу, как Фрогги-Гремлин, но на самом деле я — Прекрасный Принц.

Тауэр долго молчал. Эдди зажал свое нетерпение в кулак, не мешая мужчине думать. Наконец, Тауэр посмотрел на него.

— Вы думаете, что я веду себя глупо. Что я — второй Силес Марнер или, того хуже, Эбенезер Скрудж.

Эдди понятия не имел, кто такой Силес Марнер, но понял, о чем толкует Тауэр, поскольку Скрудж олицетворял собой скрягу.

— Вот что я вам скажу. После того, что вам пришлось пережить, вы должны понимать, что служит вашим интересам, а что — нет.

— Я считаю себя обязанным заверить вас, что дело не в бессмысленной жадности. Есть еще и элемент осторожности. Я знаю, что этот участок земли стоит недешево, как и любой участок земли на Манхэттене, но дело не только в этом. В моем кабинете стоит сейф. В нем кое-что лежит. Возможно, даже более ценное, чем подписанный автором экземпляр «Улисса».

— Тогда почему вы не храните эту ценную вещь в банке?

— Потому что ей положено лежать здесь, — ответил Тауэр. — Потому что она всегда здесь лежала. Может, ждала вас, может, такого, как вы. Когда-то, мистер Дин, моей семье принадлежала практически вся Бухта черепахи, и… ну, подождите. Вы подождете?

— Да, — ответил Эдди.

Как будто у него был выбор.

11

После ухода Тауэра Эдди слез со стула и подошел к двери, которую мог видеть только он. Посмотрел сквозь нее. Издалека до него донеслась мелодия колокольцев. Куда яснее зазвучал голос матери. «Почему бы тебе не уйти оттуда? — печально спросила она. — Ты только все испортишь, Эдди… как и всегда».

«В этом вся моя мать», — подумал он и позвал Роланда.

Стрелок вытащил патрон из одного уха. Эдди заметил, как неуклюже двигается его рука, словно пальцы онемели, но думать об этом времени не было.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Все прекрасно. А ты?

— Тоже, но… Роланд, не можешь ли ты пройти сквозь дверь? Мне может понадобиться помощь.

Роланд задумался, покачал головой.

— Если я пройду, ящик может закрыться. Наверняка закроется. А тогда закроется дверь. И мы останемся на той стороне.

— А нельзя подпереть крышку камнем, костью, чем-нибудь?

— Нет, не получится, — ответил Роланд. — Магический кристалл слишком сильный.

«И он воздействует на тебя», — подумал Эдди. Лицо Роланда осунулось, побледнело, как и в то время, когда его травил яд омароподобных тварей.

— Хорошо.

— Возвращайся, как можно быстрее.

— Постараюсь.

12

Когда он обернулся, Тауэр вопросительно смотрел на него.

— С кем вы разговаривали?

Эдди отступил в сторону, указал на дверь.

— Видите что-нибудь, сэй?

Келвин Тауэр присмотрелся, уже собрался покачать головой, присмотрелся внимательнее.

— Мерцание. Как горячий воздух над жаровней. Кто там? Где это?

— Пока будем считать, что никто. Что у вас в руке?

Тауэр поднял руку, в которой держал конверт, очень старый. Эдди увидел на нем четыре слова, написанные двумя строками:

Предсмертное письмо

Стефан Торен,

а ниже — те же символы, что на двери и ящике:

«Куда-то мы, похоже, приплыли», — подумал Эдди.

— Когда-то в этом конверте лежало завещание моего прапрапрадедушки, — пояснил Келвин Торен. — Датированное 19 марта 1846 года. Теперь в нем один листок бумаги с написанными на нем именем и фамилией. Если вы, молодой человек, скажите мне, какие имя и фамилия там написаны, я сделаю все, о чем вы просите.

«Ну вот, — подумал Эдди, — очередная загадка». Только на этот раз на карту поставлены не четыре жизни, а существование всего живого.

«Слава Богу, что загадка легкая», — последовала другая мысль.

— Фамилия — Дискейн, — ответил Эдди. — Имя, скорее всего, Роланд, имя моего старшего, или Стивен, имя его отца.

Вся кровь мгновенно отлила от лица Келвина Тауэра. Эдди и не знал, удастся ли тому устоять на ногах.

— Святой Боже на небесах, — выдохнул он.