Волки Кальи

— Уэйн Оуверхолсер говорит, что ваш ка-беби продемонстрировал блестящее владение пистолетом. Как я понимаю, в этот вечер он у твоей жены?

— Вроде бы, да, — ответил Эдди. Он прекрасно знал, что «ругер» у Сюзанны. Роланд решил, что не стоит Джейку ехать в «Рокинг-Би» вооруженным.

— Четверо против сорока — маловато будет, не так ли? — продолжил Телфорд. — Да, маловато. А ведь с востока могут приехать и шестьдесят. Точно никто не помнит, да оно и понятно. Двадцать три года — долгий срок, спасибо вам, Господь и Человек-Иисус.

Эдди улыбнулся и вновь промолчал, надеясь, что Телфорд найдет другую тему для разговора. Более того, надеясь, что Телфорд просто отвалит.

Не сложилось. Говнюки — они прилипчивые, это, можно сказать, закон природы.

— Разумеется, четверо вооруженных против сорока и шестидесяти лучше троих вооруженных и четвертого, приветствующего приближающихся врагов радостными криками. Особенно, если их вооружение большого калибра, надеюсь, ты слышишь меня.

— Слышу тебя прекрасно, — ответил Эдди. У платформы, на которой их представляли жителям города, Залия Джеффордс что-то говорила Сюзанне. И Эдди видел, что Сюзи слушает ее с интересом. «Ей досталась фермерская жена, Роланду — Властелин гребаных колец, а мне? Говнюк, который выглядит, как папаша Картрайт, а допрос ведет, как Перри Мейсон».

— У вас есть другое оружие? — спросил Телфорд. — Конечно же, должно быть, если вы хотите сразиться с Волками. Лично я думаю, что это безумная идея. И я не делаю из этого секрета. Воун Эйзенхарт придерживается того же мнения…

— Оуверхолсер тоже придерживался, но изменил его, — как бы между прочим заметил Эдди. Отпил чая и посмотрел на Телфорда поверх чашки, надеясь уловить хоть намек на раздражение. Напрасно.

— Уэйн у нас, что флюгер, — Телфорд рассмеялся. — Да, меняет свое мнение то так, то эдак. Так что, молодой сэй, может переменить еще раз.

Эдди хотелось сказать: «Если ты думаешь, что мы говорим о выборах, то напрасно», — но промолчал, помня наказ Роланда. Рот закрыть. Видеть по максимуму. Говорить по минимуму.

— У вас есть скорострелы? — спросил Телфорд. — Или гранаты?

— Да, конечно, как не быть, — ответил Эдди.

— Я никогда не слышал о женщине-стрелке.

— Неужто?

— Или о мальчике. Даже если он и подмастерье. Как нам узнать, что вы те, за кого себя выдаете? Скажи мне, прошу тебя.

— Ну, на этот вопрос ответить сложно, — Эдди определенно не нравился Телфорд, слишком старый, чтобы иметь маленьких детей, которые могли стать добычей Волков.

— Однако, люди хотят это знать, — указал Телфорд. — И уж конечно до того, как обрушат крышу себе на голову.

Эдди вспомнил слова Роланда, что ни одному человеку не дано отменить принятое стрелками решение. Жители Кальи этого пока не понимали. Телфорд точно не понимал. Разумеется, им еще предстояло задать вопросы и получить на них утвердительные ответы; Каллагэн об этом упомянул, Роланд подтвердил. Три вопроса. Один из них — что-то о помощи и защите. Эдди полагал, что вопросы эти еще не заданы, их просто не успели задать, но чувствовал, что задавать их будут, когда придет время, не в Зале собраний. А ответ придется давать маленьким людям, вроде Посельи и Росарио, которые, может, и знать не будут, что говорят. Людям, которые рисковали детьми.

— Так кто ты на самом деле? — гнул свое Телфорд. — Скажи мне, я прошу.

— Эдди Дин из Нью-Йорка. Надеюсь, ты не сомневаешься в моей честности. Очень надеюсь, что не сомневаешься.

Телфорд отступил на шаг, улыбка сползла с лица. Эдди сие порадовало. Страх — не уважение, но, видит Бог, лучше, чем ничего.

— Нет, нет, ни в коем разе, друг мой! Пожалуйста! Но скажи мне… ты когда-нибудь стрелял из револьвера, который у тебя на боку? Скажи мне, прошу тебя!

Эдди видел, что Телфорд, пусть и боится его, в это не верит. Возможно, этого бы вполне хватило прежнему Эдди Дину, который действительно жил в Нью-Йорке, чтобы предпринять некие усилия и заставить ранчера-сэя в это поверить, но Эдди-стрелок полагал, что смысла в этом нет. Потому что видел перед собой человека, который твердо решил стоять в стороне и наблюдать, как Волки из Тандерклепа забирают детей соседей, а может, человека, не верящего в простые и окончательные ответы, какие дает оружие. Эдди, однако, знал эти ответы. Более того, они ему нравились. Он помнил их единственный, ужасный день в Ладе, когда катил коляску Сюзанны под грохот божественных барабанов. Он вспомнил и Френка, и Блескучего, и Топси Морехода, подумал о женщине по имени Мод, которая встала на колени, чтобы поцеловать одного из лунатиков, подстреленных Эдди. Что она тогда сказала? «Не стоило вам убивать Уинстона, у него сегодня день рождения». Что-то в этом роде.

— Я стрелял и из этого револьвера, и из «ругера», — ответил он. — И не надо больше говорить со мной так, друг мой, словно мы оба — герои какого-то забавного анекдота.

— Если я хоть в чем-то оскорбил тебя, стрелок, прошу прощения.

Эдди чуть расслабился. Стрелок. По крайней мере этого седоволосому говнюку хватило ума назвать его, как должно, пусть он в это и не верил.