Волки Лозарга

— Не удалось? — прозвучал ее голос, срывающийся от горя и слез. Твердая рука полковника Дюшана ухватила ее, не дала упасть.

— Он умер, графиня… Он умер у пас на руках и отдал вам вот это…

«Это» был массивный перстень с камнем. Сквозь слезы, застилавшие глаза, Фелисия даже не увидела его.

— Умер! О господи! Ради чего?

Гортензия тоже вошла в воду и поддержала подругу с другой стороны. Она и сама оплакивала этого юношу, умершего отчасти из-за нее.

— Он перед смертью просил вам сказать… «Пусть сестра не отказывается от жизни! Ни месть, ни тем более политика не стоят такой жертвы, как ее жизнь».

Небо на востоке чуть посветлело. Фелисия смотрела на занимающийся день, как на врага.

— Я все равно отомщу за него! Отомщу! Будь проклят король Франции! Он убил моего брата… моего брата…

И она забилась в рыданиях на руках у Гортензии.

Глава IV. БУНТ

Двадцать седьмого июля около одиннадцати утра дорожная карета, в которой ехали Фелисия и Гортензия, а вместо кучера дворецкий Тимур, добралась до заставы Пасси и остановилась перед массивным зданием с двенадцатью колоннами, некогда построенным архитектором Леду для караульной службы. Солнце уже палило вовсю, и солдат, подошедший к дверце, взмок под кивером и в суконном мундире с расплывшимися пятнами от пота. Запах пота проник через окошко в карету, и обе женщины недовольно поморщились.

— Откуда едете? — спросил он, глядя на толстый слой дорожной пыли, покрывавший экипаж.

— Из Нормандии.

— Лучше б вам там и оставаться. Небось веселее, чем здесь. А куда направляетесь-то?

— Ко мне, на улицу Клиши, — ответила Гортензия, не забывая о своем ирландском происхождении.

— Ну так вот, если б я был на вашем месте, то воротился бы обратно. Со вчерашнего дня в Париже неспокойно.

— А что происходит? — внезапно оживилась Фелисия.

— Да откуда мне-то знать? Вроде вызвали войска и приказали проверять всех, кто въезжает и выезжает. Ваши документы!

Тимур нехотя подал ему бумаги.

— А долго будете проверять? Жара такая, а тут дамы…

— Скажешь тоже! Не только дам печет. Извините, сударыни. Проезжайте.

— Вот, держите, выпьете стаканчик, когда освободитесь! — крикнула Гортензия, кинув ему монетку, которую солдат, широко улыбнувшись, подхватил на лету.

— Спасибо, мадам.

Экипаж покатил вдоль Сены. Движение здесь вроде быбыло такое же, как в обычные дни. Проезжая под деревьями королевского сада, они ненадолго попали в тень. С самого отъезда из Бретани все трое жестоко страдали от жары и старались ехать лишь в самые прохладные часы, например, до полудня, чтобы к тому же не слишком утомлять лошадей.

Обратный путь получился невеселым, хотя Фелисия старалась сделать все, чтобы не обременять подругу своим горем. Но та и сама хотела разделить его. В пути они почти не разговаривали. Полулежа на своем сиденье, сестра Джанфранко Орсини погрузилась в тяжелые думы. С тех пор как на берегу она разрыдалась и чуть было не потеряла сознание, гордая Фелисия не проронила ни слезинки. От горя у нее даже прибавилось величия, и теперь она, как никогда, походила на римскую императрицу.

На площади Людовика XV возле сине-красных зонтиков, под которыми обычно торговали яблоками и кокосовыми орехами, царило некоторое оживление. Из рук в руки передавали газеты, которые бесплатно раздавал всем босой высокий парень в безрукавке. Фелисия велела остановить экипаж и подозвать его. Парень с улыбкой подскочил к карете.

— Хотите узнать новости, сударыни? Да вот они! И сегодня ни за грош!

В руки молодой дамы впорхнули две газеты, а необычный продавец уже убегал, выкрикивая:

— Новости! Последние новости! Да здравствует Декларация!

Фелисия дрожащей рукой развернула газеты. В «Насьональ» была опубликована громоподобная статья, принадлежащая перу господина Тьера: «Законная власть поругана, начинается всевластие силы… Послушание перестало быть святым долгом граждан…» Второй газетой оказался «Глоб». Газета слыла умеренной, но сегодня и здесь пылал костер в строках, вышедших из-под пера господина Ремюза: «Свершилось преступление. Под влиянием министров король подписал тиранические указы. Мы покоримся лишь силе. И от всей души обрушиваем проклятия на головы господ Полиньяка, Пейроне, Шантелоза, Капеля и иже с ними. Их указы не имеют смысла. Мы без колебаний вверяем дело защиты законной свободы законными путями в руки самой бесстрашной в мире нации…»

За статьей следовали тексты королевских указов, Которые вкратце можно было бы изложить как: отмена свободы печати, роспуск Палаты депутатов, изменение закона о выборах, созыв избирателей на сентябрь. Кроме того, для укрепления министерства Полиньяка туда назначались новые махровые ультрароялисты.

Фелисия скомкала газетные листки и с жадным любопытством стала смотреть на площадь. Народ собирался группками. Слышались крики: «Долой министров!» и чаще всего: «Да здравствует Декларация!» Вдруг раздался звук рожка. С улицы Рояль, подходил вооруженный отряд с ружьями через плечо. Толпа подалась навстречу солдатам.

— Домой! — крикнула Фелисия. — И побыстрее!

— И так стараюсь. Тут всюду народ.