Волки на воле и взаперти

— Через несколько минут «вертушка» будет здесь, еще через час — в Иране. И это окончание работы. Что будет дальше, скажет Барговский. Готовиться к эвакуации.

Отключив станцию, Максим почувствовал тревогу. Так бывало нередко, когда опасность находилась рядом. Он осмотрелся.

Осипенко спросил:

— Тебя что-то тревожит, Макс?

— Ощущение опасности.

— Это из-за того «духа», что ушел? Не думай о нем. Он уже не представляет угрозы.

Власов посмотрел на Осипенко и отдал неожиданный для бойцов приказ:

— Всем, кроме Тодоевой, до подлета вертолета рассредоточиться по местности веером на удалении в сто метров, но — чтобы видеть друг друга.

Офицеры переглянулись.

— И не надо задавать вопросов. Вперед!

Пожав плечами, Осипенко продублировал команду, бойцы двинулись от дороги в разные стороны.

Власов сказал Тодоевой:

— Мы выходим на плато, не удаляясь от кустов, смотрим.

— В чем дело, Макс?

— Где-то рядом опасность.

— Ты просто устал, дорогой.

— Возможно, но лучше перестраховаться.

— В принципе, ты прав.

Они вышли к плато, Власов достал бинокль. Осмотрел местность. Слева сгоревшие пикапы, третий еще горел, трупы боевиков, в остальном все спокойно. Никого и ничего.

Он взглянул на жену:

— Ты что видишь, Роза?

— Ничего опасного.

— Вот и я не вижу. Дождемся ребят, как раз «вертушка» подлетит.

Бойцы группы прошли по своим направлениям до ста метров. И тоже ничего не обнаружили. Осипенко связался с каждым из них, принял доклады, отдал приказ на возвращение.

Как только он выключил станцию и пошел обратно, из-за большого камня показалась физиономия мужчины с рассеченной щекой. Он сменил бинт на руке, вколол в бедро обезболивающее, отстегнул почти пустой магазин «АКС-47». Разгрузка с запасным магазином осталась в пикапе. Пистолет выпал, когда он под завесой дыма нырнул в кусты.

В очередной раз осмотрел радиостанцию: пуля попала в корпус, вывела ее из строя. Предупредить командование он уже не мог. Но мог сделать другое. Сержант Гемал Бадар относился к тем радикалам, которые были готовы пожертвовать жизнью ради небесных благ. До службы в спецподразделении он прошел подготовку шахида. Сейчас у него нет пояса, иначе он устроил бы проклятым русским отход. Но у него есть три патрона в магазине автомата. Он знает, что делать.

Дождавшись, пока Осипенко отойдет метров на двадцать, сержант с трудом поднялся и пошел следом…

Бойцы вернулись.

Осипенко подошел к Власову:

— Все чисто, командир.

— Уверен?

— В радиусе ста метров, не считая плато, по всем направлениям нет никого.

— Хорошо, значит, я действительно устал, а может, старею, Юр.

Осипенко рассмеялся:

— Нашелся старик, скоро первый раз отцом станешь.

— Дай-то бог.

— А чего? Роза родит тебе богатыря, будешь его в коляске возле дома катать, вместо того чтобы пить водку в баре.

— Ладно, посмотрим.

Послышался рокот вертолета.

«Ми-8» вынырнул из ущелья внезапно, сделал круг на предельно малой высоте и завис метрах в пятидесяти от дороги.

Борттехник открыл дверь, выставил трап.

Власов подал команду:

— Все на борт!

Бойцы двинулись к вертолету.

Ушли Осипенко с Волковым, за ними Ткачев с Голубевым, последними шли Власов, Тодоева и Коваленко.

Когда на земле оставался только Максим, из кустов, от которых недавно отошла группа, раздалась короткая, всего три выстрела, очередь.

Власов резко обернулся.

Он увидел боевика, откинувшего бесполезный уже автомат и смотрящего на Максима презрительным взглядом.

Власов дал очередь. Бадар пошатнулся и упал на спину.

— Вот и опасность. Чувствовал ведь.

Он стал поворачиваться и почувствовал, как на него навалилось тело Тодоевой. На груди и животе — кровь.

— Роза!

— Больно… ребенок… спаси, Макс, — и потеряла сознание.

Максим опустил ее на землю.

Из дверей выскочили Осипенко и Голубев.

— Что случилось, Макс?

— Вот ваша зачистка! Врача! Пулей!

Спрыгнул Коваленко, отодвинул Власова.

Тот, закрыв лицо руками, сел на камень.

— Как же так? — проговорил Осипенко. — Мы же все осмотрели!

— Отвали.

Он встряхнулся, бросился к жене.

Голубев перехватил его:

— Командир, не мешай врачу.

Вышел командир экипажа. Понял, в чем дело, закурил рядом с трапом.

Врач поднялся:

— Держись, командир. Роза умерла.

— Нет! — пронесся над плато нечеловеческий крик Максима. — Нет!

Он бросился к ней, поднял голову, стал целовать губы, лицо, лоб.

Офицеры молча стояли вокруг.

Командир экипажа посмотрел на часы:

— Да, надо же… Но нам пора взлетать, а то все останемся на этой земле.

Осипенко подошел к другу:

— Макс! Пора лететь, не успеем.

— Отвали.

— Макс! Да будь ты мужиком. Это война.

Власов с трудом взял себя в руки, поднял бездыханное, пробитое пулями тело жены, занес на борт, положил на скамейку головой себе на колени.

Командир экипажа покачал головой:

— Черт бы побрал эту войну. Надо же, вот так. — И направился в кабину.

Через несколько минут вертолет поднялся над плато и, набирая скорость и высоту, взял курс на Иран.

Осипенко спросил Власова:

— Макс? Ты не должен доложить Барговскому?

Максим никак не отреагировал.

Осипенко сел рядом, спутниковую станцию держал Коваленко.

Спустя три минуты она сработала сигналом вызова.

Трубку взял Юрий.

— Осипенко на связи, Борис Львович.