Волки сильнее собак

Киев находится в двух часах езды на машине от Чернобыля. Аркадий проделал этот путь за девяносто минут на мотоцикле, лавируя между машинами и в случае необходимости сворачивая на обочину дороги и объезжая старух, продающих ведрами яблоки и связки золотистого лука. Машины останавливались, давая гусям перейти дорогу, но с цыплятами не церемонились. Лошадь в канаве, люди, забрасывающие песком горящую машину, гнезда аистов на телефонных столбах – все проносилось мимо, как кадры плохого кино.

Как только показались поблескивающие в летней дымке золоченые купола Киева, Аркадий съехал на край дороги, позвонил Виктору и продолжил путь в уже более спокойном темпе. Антон Ободовский снова находился в кресле стоматолога, и было похоже, что он пробудет там еще какое-то время. Аркадий катил вдоль Днепра и испытывал облегчение от возвращения в большой оживленный город, раскинувшийся по обоим берегам реки. Он поднялся по претендующему на стильность Подолу, обогнул новые городские мусоросборники и подъехал к остановке посреди площади Независимости, от которой расходились пять улиц. На площади били фонтаны – так или иначе, Киев больше, чем Москва, походил на европейский город.

Виктор сидел в летнем кафе, читая газету. Аркадий плюхнулся на стул рядом с ним и сделал официантке знак подойти.

– О нет, – сказал Виктор. – Здешние цены тебе не по карману. Я угощаю.

Аркадий откинулся назад и посмотрел на шумящие листвой деревья и уличных музыкантов, на детей, играющих у фонтана, на поверхности воды которого дрожала рябь. Классические здания в советском стиле обрамляли площадь со всех сторон, а посредине ее белели воздушные строения, увенчанные красочной рекламой.

Виктор заказал два кофе по-турецки и сигару. Подобная щедрость с его стороны была Аркадию в новинку.

– Выглядишь неплохо, – оценил Аркадий. Итальянский костюм с шелковым галстуком нейтрализовал бомжеватую внешность Виктора.

– За счет Бобби. Лучше на себя посмотри. Военный камуфляж. Ты похож на коммандос. Вид мужественный. Радиация тебе на пользу.

Принесли кофе. Виктор наслаждался – он курил сигару, медленно выпуская синий дымок.

– Гавана. Есть две новости. Хорошая – Бобби собирается тебя похитить. Плохая – у Бобби есть Яков. Яков – страшный старик. Страшный, поскольку терять ему нечего. Хочу сказать, если Бобби подумает, что мы работаем вместе, его просто обгадят – те или другие. Если же Яков подумает так – мы покойники.

– На кого ты работаешь?

– Аркадий, ты делишь мир на черное и белое. Современная жизнь сложнее. Прокурор Зурин сказал, что мне не положено связываться с тобой ни при каких обстоятельствах. Это оскорбит украинцев. Сейчас у украинцев президент, которого записали на видеопленку, когда тот заказывал убийство журналиста, но он все еще их президент, и поэтому мне непонятно, чем ты оскорбляешь украинцев. Но… такова современная жизнь.

– Ты в отпуске по болезни?

– Пока Бобби намерен платить. Я сказал тебе, что мы с Любой снова сошлись?

– Кто такая Люба?

– Моя жена.

Аркадий понял, что совершил оплошность. Борьба за душу Виктора была похожа на ловлю скользкой от жира свиньи, и любая ошибка могла стоить дорого.

– Ты никогда не говорил о ней.

– Может, и не говорил. Это вышло благодаря тебе. Я возился с твоим дружком – Молчуном Женей, потом ушел в запой и наконец побежал к Любе и рассказал ей все. Теперь у нас все просто чудесно, а я думал, что давно потерял ее. Мы с Любой опять стали жить вместе, и я призадумался о своей жизни. Решил поставить крест на прошлом (и работе в том числе) и начать все заново с Любой, зарабатывать настоящие деньги и иметь свой дом.

– Это произошло, когда Бобби связался с тобой по электронной почте?

– Именно тогда.

– Laika 1223.

– Лайка была отличной собакой.

– Трогательная история.

– Понимаешь, что я имею в виду? Для тебя существует только черное и белое.

– И не пьешь?

– Время от времени употребляю коньяк.

– А как же Антон?

– Здесь этическая дилемма.

– Почему?

– Потому что ты не заплатишь. Я просто не думаю больше о себе. Я должен принимать в расчет Любу. И помнить, что Зурин запретил все контакты. Не говоря о полковнике Ожогине. Он сказал, чтобы с тобой не было абсолютно никаких контактов. Никаких, понимаешь?

– Бобби Хоффман звонил тебе, пока я ехал сюда? Что он сказал?

– Разрешил поговорить с тобой, но не болтать лишнего.

– Как новые ботинки? – Аркадий взглянул на обувь Виктора.

– Сначала жали.

Аркадий заметил, как Виктор посматривает на двери итальянского обувного магазина в цокольном этаже здания, в котором была и «Стоматология». Виктор с аппетитом поглощал фруктовое мороженое. Аркадий ковырял блинчик. Так или иначе, но зона заглушала голод. Полдень перешел в вечер, и площадь стала еще красивее, когда разноцветные прожекторы осветили фонтаны. Виктор показал на залитый светом театр на холме над площадью:

– Здание оперы. Одно время там находился КГБ, и говорят, что даже отсюда можно было услыхать крики. Когда-то здесь работал и Ожогин.

– Расскажи мне об Антоне.

– Лечит зубы.

– Весь день?