Волки у дверей

– Я не хотел, чтоб так вышло, клянусь, – продолжал Франк.

– Если надо, я сам пойду в полицию, только дай немного времени. Ты же не рассказал матери, так?

– Нет, – ответил Бенжамин, присаживаясь рядышком на бордюр. – Да и как, по-твоему, я мог ей рассказать о таких вещах?

– И в полицию ты не заявлял?

– Не заявлял. – Хорошо. Я сам все сделаю. Потому что прекрасно понимаю: у меня нет выхода. Легкий ветерок приятно холодил кожу. И тут Бенжамин заметил, как к ним приближается белый грузовичок с потушенными фарами. Что-то тут не так – не успел Бенжамин это сообразить, как Франк резко схватил его за руку и с размаху саданул по лицу. Бенжамин рухнул на траву – звезды в небе закружились у него перед глазами, точно пришпиленные к вертящемуся черному диску. Из грузовичка вышли двое мужчин – они направились прямиком к Франку. Одного Бенжамин узнал: это был Эрван, пьянчужка, работавший на автобазе тут, неподалеку. – Ты точно знаешь, что он никому не проболтался? – спросил он Франка.

– Да, я вернулся вовремя. Надо было избавиться от парня пораньше – это моя вина.

– Да уж, не без того – видать, ты не подумал, в каком дерьме мы могли оказаться из-за него! Займись-ка им этой же ночью – отвези туда же. Виктор потом подъедет. Бенжамин, еще не оправившийся от удара, хотел было встать и кинуться бегом к дому, но Франк с Эрваном ему не дали – они залепили ему рот скотчем и швырнули в кузов грузовичка. Эрван, забравшись туда следом, связал его по рукам, а третий их напарник сел за руль. Франк все время держался в сторонке. Бенжамин закричал – Эрван шарахнул его по лицу, и он ударился головой о железную стенку кузова. – Скажи хотя бы, куда ты собираешься его везти? – с притворно озабоченным видом спросил Франк. – Не скажу, тебе лучше не знать, да ты не волнуйся, хлопот он нам больше не доставит, – рассмеявшись, ответил Эрван. Франк на прощание кивнул – водитель захлопнул дверцу изнутри. И грузовичок тронулся с места. Последнее, что видел Бенжамин, как Франк спокойным шагом направился к дому.

– Тебе повезло, ты в моем вкусе – то, что надо, – проговорил Эрван, потрепав его за щеки.

– Иначе тебе уже давно была бы крышка, можешь мне поверить…

Бенжамин начал брыкаться – Эрван схватил его за шею и поцеловал прямо в губы, чтобы заглушить готовый сорваться с них крик.

– Теперь ты мой, – сказал он, смачивая хлороформом большой кусок тряпки. Скоро мы здорово с тобой позабавимся, ты даже не представляешь…

Он приложил тряпку ему к лицу – Бенжамин стал терять сознание, силясь представить себе лицо матери, чтобы оно, точно путеводный светоч, вело его сквозь мрак. Он очнулся в каморке, похожей на погребок с довольно низкими стенами, обложенными кирпичами. На нем были только трусы, а сам он был прикован за запястья и лодыжки к  стойкам старенькой железной кровати. Он снова попытался высвободиться, но оковы оказались слишки крепкими. В другом конце каморки висело привязанное к балке безжизненное тело Оливье Гранже. Изуродованное похлеще, чем тело Натана. Вот он, пропавший пять месяцев назад. – Гляди-ка, проснулся, – сказал Эрван, входя в каморку.

– Ты проспал десять часов с лишком – знать, рука у меня оказалась тяжеловата. Тем не менее спешу тебя обрадовать: тело твоего дружка Натана нашли нынче утром, в самую рань. Не сомневаюсь, это твоих рук дело… что ж, браво, ты это ловко придумал – такая новость взорвет общественность, как бомба, пусть и небольшая. Но видишь ли, какая штука: к нашему счастью, мне только что отзвонился Бертран – сказал, что Франк, как только мы уехали, пустил себе пулю в лоб.

Рано или поздно полиция все равно вышла бы на него, и он это знал. В конечном счете, все, что ни делается, к лучшему. Виновник у легавых есть – глубже копать они не станут. А тебе придется жить с чувством вины за его смерть, во всяком случае, то время, что у тебя еще остается, – не думаю, что ты будешь такой же живучий, как твой предшественник…

Эрван, насвистывая, разделся. – Сейчас твоя несчастная мамаша, должно быть, совсем потеряла голову, – продолжал он. – Дорогой муженек вдруг оказывается убийцей-извращенцем и кончает с собой, а тут еще родной сынок куда-то пропадает…

Тебе надо было бы пораскинуть умишком, прежде чем очертя голову нырять в это дерьмо, – по крайней мере, избавил бы ее от всего этого ужаса, а то проснулась, и тут на тебе – труп Франка. Да и потом, все эти мерзости, которые ей придется про него узнать! Мне ее уже жалко, черт подери! Кто теперь ее утешит, как думаешь? Мне вот стало чего-то одиноко после того, как моя женушка меня бросила, так, может, как-нибудь ей позвонить, а вдруг? Вне себя от ярости, Бенжамин бросился на него – но, дернувшись в наручниках, только изодрал себе запястья. Франк, вывозив все штаны в земле, к своему ужасу, обнаружил, что в темнице пусто. Вся жизнь псу под хвост. Смекнув, что ему крышка, он тут же в бессильной злобе засунул дуло винтовки себе в рот. А мать?..