Волкодав (СИ)

Ещё не Стамбул, но уже не Константинополь затих и, сдержанно улыбнувшись, окинул нас взглядом. В этом огромном и пустынном зале, где главным предметом мебели был изысканно украшенный трон у одной из стен, мы были для него не более, чем лишёнными крыльев, но ещё живыми букашками. Все втроём, мы стояли перед ним на коленях, но смотрел по сторонам только я один. Чаще всего мой взгляд останавливался на самом Константине, и я не мог не отметить тех аристократизма и величия, коими было пропитано каждое его движение.

Хоть он и прожил уже более тысячи людских лет, внешне он был очень даже молод. «Ему как раз около тридцати на вид» — подумал я. Его каштановые волосы лёгкой волной ниспадали ниже плеч, а зелёные глаза смотрели на Феодоро с вызовом и восторгом, которых он и не думал скрывать.

— Ты же решил идти до конца. — Отчеканил он, и его слова эхом отлетели от мраморных стен и пола зала. — За то, что оказал нам столь яростное сопротивление, твой город был подвергнут разорению, и почти все жители перебиты. В прочем, ты и так всё это знаешь. Знают это и мои янычары, и поэтому им даже не нужен был приказ. — Константинополь усмехнулся. — Но я приказал им не трогать тебя самого и привезти сюда. Мне очень хотелось посмотреть на того, на чью осаду было брошено семьдесят тысяч моих лучших людей.

Мангуп сделал вдох полной грудью, но взгляда на своего врага так и не поднял. Молчал и Ахтиар, и только иногда косил глазами на отца, вероятно, жалея того.

— Так вот что я тебе скажу, Мангуп. Так как ты знаешь, что тебя ждёт дальше, я предлагаю тебе кое-что взамен. Место в моих войсках. Не удивляйся, просто я восхищён тобой. Ты сможешь сохранить жизнь, территорию, статус, уважение людей… А ещё ты получишь богатство, славу и, вполне возможно, высокое звание в моей армии!

Но ответа снова не было. Спустя минуту тишина напрягала уже не только султана, но и меня, и даже маленького Ахтиара, который, будто ожидая от Феодоро спасительных слов, уже в открытую смотрел на него.

— Ну же, отвечай! Не трать напрасно моё время. — Голос Константинополя стал явно злее, и Мангуп понял, что тянуть дальше с ответом уже нет смысла. Если уж начал всю эту игру с огнём, то пора достойно её завершить!

— Истинно православный христианин никогда не станет служить такой собаке, как ты! Во всём мире нет более подлого изменника и негодяя! — Вскинув голову, он посмотрел прямо на того, в чьей власти был. — Я лучше сдохну, чем стану вровень с убийцами моего народа!

От этих слов моё сердце ухнуло в пятки. Потерянным взглядом я бродил по пленной, но до конца не сломленной фигуре любимого, не веря, что вскоре потеряю его.

— Папа! — Ахтиар тоже всё понял. Что ж, он всегда был сообразительным малым, вот только в столь трагичной ситуации это явно выходило ему боком. На глазах мальчика появились слёзы, которые тут же устремились вниз по щекам, не в силах справиться с собственной тяжестью. — Папа, нет! Нет…

— Ну хорошо, раз ты так хочешь… — Константинополь явно был расстроен и немного зол. Видимо, далеко не каждый отказывался от подобной милости султана. Да и не каждому он такое предлагал. — Я дам тебе время попрощаться с твоей, м, семьёй. Для тебя всё закончится завтра утром. Что же до них…

— Не трогай сына.

Константинополь удивлённо приподнял бровь.

— Ладно я, я сопротивлялся. — Горячо и взволнованно говорил Феодоро. — Но он… Он же ещё мал, у него вся жизнь впереди… К тому же, его же мать Херсонес, ты должен был знать её! И не заставляй менять веру, вырасти праведным христианином! Ты же был им, ты должен знать, как!

— Хм-м… — Султан задумчиво потёр подбородок и, казалось, всерьёз раздумывал над предложением своего пленного. — Ну хорошо, будем считать это за твоё последнее желание.

— Не плачь, Каламита[16], не плачь. — Обратился приговорённый к сыну. — Ты будешь в надёжных руках, и никто тебя больше никогда не обидит. А наш Солхат будет иногда навещать тебя…

— Ну всё-всё, хватит, — несмотря на то, что Константинополь пытался сохранить голос ровным, в нём всё-таки промелькнула жалость к побеждённому, — у вас ещё будет время для прощаний.

А затем он посмотрел на меня.

— А ты, Солхат, согласен служить мне? Я думаю, Мангуп будет против того, чтобы ты последовал за ним завтра. Но слово за тобой.

Султан усмехнулся, давая мне некоторое время на раздумья. Но воспользоваться я им не успел.

— Он согласен. — Это был голос Феодоро, всё ещё несломленный и такой же решительный, как во время управления своей столицей, затерянной в горах.

— Чт… — Я смотрел на него в упор и уже не видел столь любимого мною лица — из моих глаз тоже побежали слёзы.

— Я сказал, что он согласен. — Не менее решительно повторил Мангуп.

— Вот и славно! Хотя мне жаль, что ваше преставление закончилось. Жаль также, что я не увижу утреннего продолжения, но меня ждут дела.

Поднявшись, он резко направился к выходу, и его шаги по белому мраморному полу отдавались в наших сердцах невообразимой пустотой и печалью, заполнявшими их до краёв.