Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

Взглянув на наручные часы с треснувшим стеклом – когда он успел их раскокать, Сашка даже понятия не имел, – младший лейтенант удивленно хмыкнул. Весь бой не занял и двух минут. Странно, а ощущение, будто добрый час прошел. Выброшенный в кровь адреналин постепенно уходил, и его начало слегка потряхивать. Неожиданно сильно заболело раненое плечо, о котором он и вовсе позабыл. Скосив глаза, Александр с удивлением увидел пропитанный кровью рукав маскхалата. А, ну да, точно, в него ж тот фриц, что под стеной сидел, из автомата стрелял…

Первым это заметил Карпышев:

– Э, командир, да ты ранен? Дай посмотрю!

– Да пустое, Вить, царапина просто. Нужно пленных повязать… и допросить… – Сашку неожиданно качнуло, но подскочивший товарищ успел подставить плечо:

– Не дури, Саш! Мы на задании, забыл? С таким не шутят, а у нас тут ничего еще не закончилось. Давай помогу. Садись.

Карпышев аккуратно опустил Александра на пол в простенке между окнами, выглянул наружу, призывно махнув рукой:

– Костя, дуй сюда. Серега, останься на контроле, за окрестностями повнимательней поглядывай. Мы быстро.

– Пленные… – напомнил Гулькин, устало прикрывая веки. Внезапно закружилась голова, и отчего-то сильно захотелось спать.

– Знаю, – буркнул старший сержант, опускаясь рядом с ним на колени и вытягивая из кармана перевязочный пакет. – Ваня, Костя, займитесь. Живых – в тот угол, помощь, если кому нужно, окажите. И мертвяков проверьте, мало ли. Еще стрельнут в спину. Я пока лейтенанта перевяжу.

Пока товарищи сортировали парашютистов, наскоро обыскивая и живых, и погибших и складывая оружие и боеприпасы в центре помещения, Карпышев помог Александру расстегнуть маскхалат и высвободил руку. Разрезав рукав комбинезона, он осмотрел рану, к счастью, оказавшуюся сквозной. Отломив носик ампулы с йодом, Виктор обработал входное и выходное отверстия и наложил тугую повязку, получившуюся довольно топорной, но зато вполне надежной, ни за что не сползет. Протянул немецкую флягу с отвинченным колпачком:

– Глотни, Сашка. Шнапс трофейный. Наверняка дерьмо, но тебе сейчас нужно.

Гулькин не спорил, послушно обхватив горлышко губами. Огненный комок скользнул по пищеводу, взорвавшись в пустом желудке крохотным взрывом. Несмотря на то что отчаянно запершило в горле и на глазах выступили слезы, в голове сразу посветлело.

Шумно отдышавшись, младлей взглянул на товарища:

– Прости, чего-то я того, сомлел малость. Глупо, да?

– Нормально, – Виктор закрутил фляжку и с видимым сожалением отложил в сторону. – Ну, пришел в себя? Норма?

– Да. Помоги подняться, – окончательно придя в себя, Гулькин при помощи товарища поднялся на ноги. Немного ныла раненая рука, но в целом он ощущал себя вполне сносно. Было даже немного стыдно за свою неожиданную слабость. – Что с фрицами?

– Нормально с фрицами, – весело ответил Паршин, услышавший вопрос младлея. – Четверо пленных, двое пока без сознания. Остальные холодные. Трофеев много. Молодцы мы?

– Вот сейчас и поглядим, молодцы или не очень. Командира группы опознали? Живой?

– А то как же, – с чрезвычайно довольным видом сообщил подошедший Костя. – Живой. И радист тоже целехонек, так что свезло нам. Рация, правда, гикнулась, граната шибко близко рванула. Пошли, поговорим? Ты ж лучше всех по-ихнему шпаришь. А то вдруг вилять начнет, гнида!

– Погоди, – припомнив занятия, качнул головой Александр. – Не всех сразу, забыл, чему учили? Командира тут оставьте, остальных… ну, вон хоть в сени, что ли? Главное, чтобы разговора не слышали.

– Понял, – посерьезнел младший лейтенант, – сделаем. Давайте, мужики. Витя, возьми мой автомат, останешься с пленными. Глаз не спускать, если что, стреляй по ногам. Ваня, помоги ему фрицев отвести.

– Помогаю… – угрюмо буркнул Лупан, рывком поднимая с пола ближайшего немца. – Ну, чего смотришь? Vorwärts, schnell! Schauen Sie nicht zurück![9] И добавил несколько слов на родном языке, которых Сашка хоть и не понял, но общий смысл уловил. Иван посылал пленного в известное любому русскому мужику место. По крайней мере, что такое по-молдавски «дуть ин», Гулькин уже знал, поскольку достаточно долго общался с товарищем, а о смысле третьего слова – догадался. Благо не сложно. Немец, похоже, тоже кое-что понял, зло зыркнув на конвоира, за что тут же заслужил от снайпера увесистый тумак.

Командиром диверсионной группы оказался тот самый парашютист, которого вырубил Карпышев в первые мгновения штурма, отправив головой в лавку. Сейчас он, более-менее придя в себя, сидел под дальней стеной со стянутыми за спиной ремнем руками. Маскхалата на нем не было, только расстегнутый до пояса комбинезон. Прыжковые ботинки с высоким голенищем тоже оказались расшнурованными, видимо, менял носки или просто позволил ногам немного отдохнуть. На рукаве – нашивка с тремя символическими «птицами» (или «крылышками», как их иногда называли инструкторы) и горизонтальной полосой под ними. Аж целый гауптман, стало быть, капитан по-нашему.