Волков-блюз

– А теперь важное. – Дядя Сема поднял палец. – Тоже никто не скрывает, но и не акцентируют. И мужчины и женщины рождались обоеполыми, к моменту половой зрелости определяя свой пол. Один. Но среди мужчин становиться самкой считалось унизительным, мужчины хуже приспособлены для вынашивания детей. А у женщин наоборот, те, кто становился самцами, считались более тупыми и не могли добиться высоких должностей в их обществе.

– И самой историей было предначертано…

– Ну что ты сбиваешься на агитки? – взорвался дядя Сема. – Ты понимаешь, как глупо ты выглядишь при этом? Никем ничего не было предначертано! Совместных детей мужчин и женщин использовали как рабов! Как племенной скот! Их не учили речи, их держали в кандалах! И в мужских поселениях, и в женских! Да, да! А когда они в итоге – практически в один момент, в двух разных концах мира – устроили глобальные восстания и организовали собственные государства, вырезав десятки, сотни тысяч людей из женских и мужских племен, это была потрясающая катастрофа, оказался уничтожен весь пласт древней культуры, погибли наши предки, убитые другими нашими предками!

– Про восстание я что-то читал, – признался я.

– В учебнике ему посвящен один абзац, – сухо сказал Сема. – Оно стало возможно за счет того, что уже человеческие, происшедшие от смешанных спариваний мужчины и женщины нашли общий язык. Мужчины ускорили свою речь, женщины замедлили. Они оказались достаточно умны для этого, в то время как исключительно мужские и женские племена все это время были уверены, что их противники не имеют никакой речи – с ними же невозможно поговорить.

– И это ведь хорошо? – уточнил я.

Дядя Сема посмотрел на меня грустно и усмехнулся:

– Это породило чудовищную цивилизацию, которая балансирует на нескольких ножах. Самое главное – отсутствие по-настоящему общих интересов. Сейчас уже не так страшно, но еще полторы-две тысячи лет назад мужчины и женщины жили рядом друг с другом, вообще не пересекаясь между собой. Секс считался сакральным таинством, а общались только высокопоставленные женские и мужские шаманы. Когда вдруг по каким-то причинам терялась связь, вымирали целые цивилизации. Сотни тысяч мужчин и женщин. Потом на их место приходили более крепкие, те, в которых женщины и мужчины смогли найти общий язык.

– Я понял, дядя, ты хорошо знаешь историю. – Я подмигнул ему. – Можешь перейти дальше? За что тебя изгнали?

– Еще рано, – ответил он. – Но уже близко. Ответь, ты любишь своего сына?

Я помедлил, выбирая слова, а потом осторожно сказал:

– Ну да. Не то чтобы прям вот так…

– Это сознательная любовь, а не инстинктивная, – перебил меня дядя. – Дело в том, что мы – животные, как бы это ни пытался отрицать господин президент. И наш собственный вид – мужчины. А у женщин – женщины. Фактически твои дети – это результат насилия над тобой, и для твоей жены – также. У нас нет инстинктивной любви к своим детям, понимаешь? У кошек, у коров, у куриц в какой-то степени – у них есть! А у нас – нет!

– Хорошо, – кивнул я. – Предположим, это все искусственно и, возможно, отчасти ты прав. Но даже если и так – мы же растим своих детей. Мы даем им воспитание…

– Потому что наш тип цивилизации пока может балансировать на лезвии ножа! Но я не об этом. Володя, моя главная проблема была в том, что я хотел своего ребенка. Я бредил этим. Настоящего.

– Все наши дети настоящие. И у тебя были сын и две дочери от тети Алои. – Я не понимал, о чем он говорит.

– Я хотел своего мужского ребенка, – тихо, на грани слышимости сказал дядя Сема.

И в этот момент первым побуждением было выкинуть его из машины. Выкинуть, закрыть дверь и уехать нажраться.

Пить коньяк, курить сигары, играть в шахматы со случайными партнерами.

Делать что угодно, чтобы из головы вычистилась эта фраза.

Хотя бы чуть стерлась, не была такой ядовито-яркой.

Меня чуть не вырвало, когда я сдерживал себя, чтобы не вытолкать дядю.

– Ты же из высшего слоя, – сказал я. – И вообще, физиологически мужчины не приспособлены. У женщин можно определенными техниками, лекарствами… Говорят, небольшой процент рождается даже в браке… Но мужчины – нет! Разве что в Индии делают операции, противозаконные, с высокими рисками…

– Делают, – кивнул дядя. – В нескольких ашрамах. Но на самом деле не только там. Еще есть клиника в Швейцарии и клиника в Бразилии. Новейшее оборудование, просто чудовищные цены и шанс на успех – почти восемьдесят процентов.

– Только не говори…

– Скажу, что уж там. Я сделал операцию, а потом родил ребенка.

– У меня есть брат – жог, – сказал я, и это ощущалось как «кто-то взорвал мой дом». – Тебя изгнали до операции?